Андрей Манукин

Как я стал «невыездным»

(из советского околонаучного прошлого)


Осенью 1983 года в Москву приехал известный ученый, специалист в области лазерной физики, д-р Фриц Хофманн. Его принимала Академия Наук СССР, а водил по институтам (и, естественно, отвечал за все его контакты) мой друг Ваня Поленский. Фрица поселили в гостинице АН СССР, что находилась в начале Ленинского проспекта около метро «Октябрьская», и так случилось, что вскоре после приезда, откушавши чего-то несвежего в ресторане этой гостиницы, он отравился. Через пару дней после этого мне позвонил Ваня и сказал, что не знает, что ему делать с Фрицем — он ничего не ест, ослаб, в ресторан идти не хочет, а завтра у него важный доклад. Я предложил привезти его ко мне и обещал накормить его. Ваня согласился, и я немедленно делегировал свою жену на близлежащий Тишинский рынок. Когда вечером Фриц (с Ваней, естественно) навестил нас, его ожидал куриный бульон, посыпанный мелконарезанной кинзой, и нежные телячьи котлеты с картофельным пюре.

После такого ужина Фриц заметно повеселел, беседа полилась рекой, и вечер прошел успешно. На прощание Фриц стал приглашать нас в гости в ФРГ. Конечно, такое приглашение было очень лестным (и многообещающим!), но по понятной причине я отказался, сказав, что в данный момент много работаю над докторской диссертацией, но, может быть, когда-нибудь попозже воспользуюсь его любезным приглашением посетить его лабораторию во Франкфурте на Майне. Фриц мой тонкий намек понял, но все же, желая хоть как-нибудь отблагодарить за ужин, предложил: «Андрей, а не нужно ли тебе чего-нибудь из ФРГ?» Тут я вспомнил, что недавно подаренный мне автоматический японский фотоаппарат не работает, так как батарейка иссякла, а у нас подобные «тонкие» батарейки в то время еще не производились. Я попросил Фрица прислать мне пару батареек, а заодно и немецкий каталог европейских монет ХХ века (которые я собирал на досуге), и на этом мы расстались.

Через два месяца мне позвонил неизвестный мне человек, не представился, но предложил встретиться и сказал, что он возвращается в Новосибирск из Франкфурта и что привез мне посылку от Фрица. «Конечно, конечно, — сказал я. — Давайте встретимся!» — «Я, к сожалению, уже вылетаю в Новосибирск, но я попросил моего московского друга встретиться с Вами и передать Вам посылку».

На следующий день я поехал в Химки, где встретился с еще одним незнакомцем, который вручил мне полиэтиленовый пакет с батарейками и каталогом монет. Книга была в целлофановой обертке, которая была разорвана, но тогда я не обратил на это никакого внимания. В тот момент я был безумно рад поиметь весь этот «дефицит» и не знал, что принимая этот подарок, я совершаю роковую непоправимую ошибку…

Мой милейший Фриц, то ли из экономии, то ли из желания поскорей доставить мне подарок, решил отправить его в Москву с оказией, а именно, через одного сибиряка, который работал у него в Институте по научному обмену между СССР и ФРГ. Имя его он тоже позабыл, а жаль, ибо долгие годы «мне до боли, до кома в горле» хотелось встретить того мерзавца и набить ему морду. Как оказалось, согласившись на просьбу Фрица передать мне посылку, он немедленно позвонил в КГБ (т.е. в советское посольство в Бонне) и доложил, что ему предложено передать пакет в Москву. Там этим делом чрезвычайно заинтересовались, затребовали мою посылку, распотрошили (вот почему обертка книги была разорвана!), тщательно изучили, но ничего, естественно, не нашли. Тем не менее, они приказали этому парню: «Ты передай пакет, а мы проследим». Этот подлец оказался к тому же и трусом, упросил приятеля передать мне посылку, а сам слинял в свою Сибирь. А может и не слинял, но это дела не меняет. Хрен с ним.

Как мне потом объяснили мои более опытные «старшие товарищи», моя ошибка состояла именно в том, что я согласился на личную встречу и на передачу пакета из рук в руки. Надо было, сославшись на занятость или болезнь, предложить этому сибиряку послать мне эту посылку по почте и, таким образом, продемонстрировать, что я ничего не имею против перлюстрации этого несчастного каталога и двух батареек. Получив же посылку, мне следовало бы немедленно обратиться в соответствующие органы с «самодоносом», т.е. с письмом о том, что я получил в подарок от д-ра Хофманна книгу и батарейки и готов предоставить их для инспекции в любое время.

Та как я не знал этих премудростей, то в моем кегебешном досье появилось короткое замечание о том, что «к.ф.-м.н. Андрей Манукин имел несанкционированный контакт с иностранным гражданином с последующей передачей пакета». Этим я фактически зарубил свою до тех пор удачную научную карьеру. Меня перестали выпускать за границу. После нескольких бесплодных попыток оформиться членом делегации советских ученых в США, Японию и Францию (мои выездные материалы застревали на уровне КГБ, и каждый раз я получал резолюцию о том, что мой выезд нежелателен), я понял, что дело нечисто. Когда в 1985 году зам. директора нашего Института проф. Митрохин по моей просьбе запросил соответствующие инстанции, то в ответ он услышал вышеприведенную цитату из моего досье. После этого, конечно, он мог вступиться за меня, лично поручиться и т.д., но он предпочел держать меня на коротком поводке, так как не был заинтересован в моей дальнейшей карьере (его жена собиралась защищать докторскую по смежной тематике).

Долгие годы после описанных событий я не имел возможности выезжать за пределы социалистического лагеря. Наконец, в 1991 году я впервые поехал в ФРГ на полгода для научной работы, а шесть лет спустя я уехал из России и поселился в Ирландии.

2004 г., Ирландия


Первый рассказ цикла из советского околонаучного прошлого «Как «пройти» Подольский райком» можно прочитать здесь, а второй — «Командировка в капстрану» — на этой странице.


В оформлении страницы использована работа художника А. Рылова «В голубом просторе».

(Мария Ольшанская)