Борис Лукьянчук

Страсти по Иоганну:

Посверкивая циркулем железным…

(главы 16-19)

16. Ведьма — мать учёного

Моя жена, впервые увидев портрет Кеплера, сказала — страшный какой! Я говорю — так у него же мать ведьмой была. Жена говорит — оно и видно! Мать Кеплера к тому же была не первой ведьмой в семье: на костре сожгли воспитавшую ее тетку. Инквизиция и сжигание ведьм пришли ко мне из книги детства «Легенде об Уленшпигеле». Я помню, как страшно было читать станицы, на которых Катлина сходила с ума под пытками. Кстати, у Шарля де Костера легенда об Уленшпигеле разворачивается во времена жизни Кеплера. Папа Кеплера сражался в войсках Филиппа II, уничтожавших протестантов. А Катарина Кеплер, как и Катлина в «Уленшпигеле» промышляла гаданиями и лечением травами, из-за чего слыла ворожеей. Мать она была плохая, сына Иоганна не любила, она больше любила сына Кристофа, который стал оловянщиком в Леонберге. В то же время, сам Кеплер вспоминал, как мать показала ему Большую комету и лунное затмение, а именно эти события определили интерес Кеплера к астрономии.

В 1610-х годах Германию захлестнула волна охоты на ведьм, и множество женщин подвергались преследованиям по обвинению в колдовстве, общении с нечистой силой, порче скота и людей. Подавляющее большинство из них окончило свою жизнь на костре. В родном городе астронома Вайль-дер-Штадт с 1615 по 1629 год казнили 38 «ведьм», при том что население городка составляло всего несколько сот человек. Жертвой массового психоза чуть не стала и Катарина Кеплер.

Она жила вместе с сыном-оловянщиком Кристофом в Леонберге, область Вюртемберг. Толчком для ее преследования стала обычная женская месть. Ее соседка Урсула Рейнгольд как-то заказала 12 тарелок у Кристофа, осталась недовольна назначенной ценой и начала скандалить. Катарина встала на сторону своего сына, и Урсула ее возненавидела. Вскоре после того, как мать великого астронома напоила ее травяным настоем, злопамятная соседка публично объявила ее виновницей своей болезни. Несмотря на то, что всем было известно о нравах неуравновешенной Рейнгольд, 69-летнюю Катарину все равно заподозрили в колдовстве.

Вот вспоминают: «Пастернака не читал, но осуждаю!» Да это же детский лепет по сравнению со Средними веками, травоядные времена. Катарине предъявили 40 обвинений. Из них самое страшное заключалось в том, что однажды она сказала соседке, что рая и ада не существует. А уж жители из Леонберга добавляли — каждый кто во что горазд: у одного заболела нога, когда он проходил мимо Катарины, у другого умерли благословленные ею дети, третий пил приготовленные ею напитки, а потом, перепрыгивая канаву, сломал позвоночник. Письмо от сестры Маргариты с известием о том, что мать обвинили в колдовстве, дошло до Кеплера накануне Нового 1616-го года. Через четыре дня Кеплер отправил полное негодования письмо леонбергским властям с требованием срочно разобраться с мучителями его пожилой матери, однако письмо оставили без внимания.

Кстати, про Кеплера самого тоже слухи ходили, что он колдовством занимается. Давным-давно Кеплер написал научно фантастический рассказ, в котором рассказывал, как Земля выглядит в глазах человека, который находится на Луне. В рассказе главный герой обращался к своей матери-колдунье чтобы она ему помогла добраться до Луны, а непосредственно «перелет» организовал один приятелей-демонов матери. Так что взяли подозреваемого с поличным!

Разбирательство различных обвинений продолжалось до середины 1618 года, но благодаря показаниям четырех советников городского управления несправедливость этих обвинений удалось доказать.

Но обвинители не успокоились: их сторона добавляла новые и все более вопиющие свидетельства. Например, одна девочка тащила в руках кирпичи, а колдунья её якобы случайно задела. А у девочки в результате заболела рука. Ясно же, что порчу навела! А кроме того, хороший знакомый обвинителя, осмотрев руку девочки, обнаружил на ней явные признаки колдовства. Куда уж больше!

В конце концов обвинители инициировали новое судебное разбирательство, где Катарина обвинялась уже по 49 пунктам: связь с дьяволом, богохульство, некромантия и прочие, менее существенные преступления. Благодаря активной позиции обвинения, в течение двух лет были допрошены около 40 свидетелей и составлены сотни страниц протоколов. Кеплер обратился к герцогу Вюртембергскому с просьбой ознакомить его с показаниями свидетелей, прежде чем мать начнут допрашивать под пытками. Герцог же приказал ускорить процесс, арестовать старую «ведьму» и подвергнуть ее допросу с пристрастием.

Катарину арестовали в ночь на 7 августа. Чтобы не привлекать внимания, старую женщину вынесли из дома в сундуке. На допросах Катарина категорически отрицала все обвинения в колдовстве, связи со злыми духами и порче скота. Кеплер в это время был в Линце и узнавал о происходящем из писем сестры. До Линца добралась Тридцатилетняя война, и положение императорского астронома стало весьма шатким. Хотя его приглашали в Англию и в Прагу, он поехал в Вюртемберг, чтобы участвовать в суде над своей матерью в качестве ее адвоката.

Процесс начался 4 сентября и длился больше года. Прокурор все время дополнял обвинение новыми пунктами. В вину Катарине ставилось то, что она ни разу не плакала во время допросов и отводила глаза от свидетелей, а также пользовалась в камере столовым ножом.

Сторона защиты во главе с Кеплером представила свое окончательное заключение 22 августа 1621 года. Их стратегия заключалась в том, чтобы, не отрицая существования ведьм и не опровергая свидетельских показаний, дать рациональное объяснение каждому поставленному в вину Катарине проступку. Последовательные и логичные аргументы, которые приводил Кеплер, предвещали благоприятный исход дела. Юридический факультет Тюбингенского университета, которому герцог Вюртембергский передал дело на рассмотрение, признал, что собранные улики недостаточны ни для допроса обвиняемой с пристрастием, ни для вынесения оправдательного приговора.

Судьи пытались выбить признание Катарины угрозой пыток, однако пожилая женщина упорно настаивала на своей невиновности. Поскольку это устрашение не сработало, то герцог приказал прекратить судебное преследование обвиняемой и выпустить ее на свободу. Измученная Катарина вышла из тюрьмы 4 октября 1621 года. В Леонберг она вернуться больше не могла — местные Цапки подбивали бюргеров расправиться с 75-летней женщиной с помощью самосуда. Через полгода Катарина умерла в доме дочери.

Известно, что Шарль де Костер был служащим бельгийского государственного архива и работал с хрониками и протоколами реальных средневековых допросов. Он ведь не случайно перенес время действия «Легенды об Уленшпигеле» во времена Кеплера. Я не знаю, являлась ли Катарина Кеплер прообразом Катлины, но многие моменты в жизни этих женщин сходятся буквально. Например, Катлину обвинили в том, что она навела порчу на соседскую корову (на самом деле мать Неле, как и мать Кеплера, просто не сумела её вылечить). Катлина была взята под стражу, и её велено было пытать до тех пор, пока она не сознается в своих преступлениях и злодеяниях. А она, упрямая баба, никак не сознавалась. Её подвергали страшным пыткам, вливали в горло горячую воду, сажали верхом на крышку гроба с кровлей острой, как лезвие ножа, наконец, испытывали на ней испанские сапоги. От этих пыток она, в конце концов, повредилась в уме.

Мытарства Катерины Кеплер по обвинениям в колдовстве продолжались с декабря 1616 года по октябрь 1621 года. Это период времени, сопоставимый со Второй мировой войной. Страдания Катерины и Катлины — сродни мытарству мучениц. Недаром Катерине Кеплер, матери ученого, поставлен памятник в Леонберге.

17. Храм богу моему

У Кеплера с матерью не сложилось близких отношений. По общему мнению всех биографов, родители Кеплера не были достойны великого сына. Мать его была грубой и сварливой женщиной; к тому же она любила выпивать. Постоянные ссоры между отцом и матерью, свирепая брань и все следствия взаимного недовольства и озлобления — вот первые впечатления детства Кеплера. Несмотря на это у Кеплера было развитое чувство ответственности. Поэтому защита матери имела для него приоритет перед научными занятиями. Такая же честность характеризует Кеплера в его отношении к религии. Хотя он был глубоко религиозным человеком, он не испытывал глубокой неприязни к другим религиозным конфессиям. Несмотря на свой протестантизм, он, например, водил дружбу с некоторыми иезуитами из общества Иисуса. Кстати, иезуиты были вообще очень образованными людьми и умели, когда было нужно, отделять науку от религии. Кеплер, как мы помним, приветствовал григорианский календарь, в то время как его единоверцы, как они говорили, предпочитали скорее оставаться в разногласии с Солнцем, чем в согласии с папой. По поводу своего вероисповедания Кеплер говорил: «Я принадлежу к Аугсбургскому исповеданию вследствие обстоятельного разбора этого учения, а равно и потому, что к нему же принадлежали мои родители. За эту веру я пострадал, и притворяться не способен. Религия для меня дело важное, и я не могу относиться к ней легко».

По окончании процесса над матерью Кеплер возвратился в Линц, где его в глаза обзывали сыном колдуньи и осыпали грубыми оскорблениями. Тридцатилетняя война, разорившая народ, вместе с ужасной нищетой разнесла по всей Европе заразные болезни; от одной из таких болезней в 17-летнем возрасте погибла любимая дочь Кеплера. В это тяжелое время он получил приглашение от правительства Венецианской республики занять кафедру математики и астрономии в Падуанском университете, которую занимал раньше Галилей.

Кеплер, однако, это предложение отверг, написав: «Я родился в Германии и привык везде и всегда говорить правду, а потому не желаю взойти на костер подобно Джордано Бруно». В это же самое время в Италии состоялось осуждение книги Коперника. Еще раньше, в 1617 году, Кеплер, опасаясь инквизиции, отказался от предложения, сделанного ему Болонским университетом. Наконец, Кеплер, несмотря на свои крайние денежные затруднения, отказался от весьма лестного приглашения переехать в Англию.

По смерти императора Матвея на престол священной Римской империи вступил Фердинанд Австрийский, тот самый, который прежде занимался искоренением протестантства в Штирии; с воцарением его начались всюду гонения против еретиков. В Граце, где половина населения принадлежала к протестантам, палач в 1624 году по приговору уничтожил все экземпляры календарей Кеплера. Там же был запрещен его учебник астрономии. В письме к одному из своих друзей Кеплер пишет: «Куда мне бежать? Бежать ли в какую-нибудь из разоренных провинций, или в одну из тех, которым скоро предстоит та же самая участь?»

Положение великого человека, действительно, было небезопасным: в 1626 году чернь напала на его квартиру в Линце и держала ее некоторое время в осаде; сам он спасся от преследования только благодаря своему званию императорского математика, но принужден был бежать в Регенсбург. Его библиотека не была разграблена и уничтожена благодаря вмешательству друзей иезуитов, которые успокоили толпу, объявив, что они эту библиотеку опечатывают. Иезуиты также оказали влияние на императора Фердинанда, в итоге он в 1622 году приказал выплатить Кеплеру все жалованье. Но денег было взять негде, и императорское повеление не было исполнено. За 20 лет его службы в качестве императорского математика ему из официально полагавшихся 30 тысяч флоринов жалования было недодано 29 тысяч флоринов.

Какой же силой дух надо было обладать, чтобы среди всех этих несчастий находить утешение в непрерывном труде и научных изысканиях. В 1619 году он публикует сочинение под названием «Мировая гармония», в котором содержится знаменитый Третий закон Кеплера. Открытие этого закона доставило Кеплеру наибольшую радость, и вся книга проникнута искренней и чисто юношеской восторженностью. С его пера срываются слова священного экстаза: «Я похитил золотые сосуды египтян, чтобы создать из них храм моему Богу вдали от пределов Египта». Третий закон Кеплера гласит, что квадраты периодов обращения планет, T, относятся как кубы больших полуосей их орбит, a: T² / a³ = const. Законы Кеплера прямо следуют из закона всемирного тяготения Ньютона и второго закона Ньютона. Они характеризуют точные соотношения между характерными величинами в задаче двух тел. Строго говоря, период T зависит также от массы планеты m, но поскольку для всех планет солнечной системы эта масса мала по сравнению с массой Солнца M ¹⁾, то этой зависимостью можно пренебречь. Строгая формула имеет вид:

где G — гравитационная постоянная. Эту формулу используют для определения массы планет и спутников, если известны их орбиты и орбитальные периоды.

Примечание:

¹⁾ Масса Солнца равна 2 · 10³⁰ кг, а масса самой тяжелой планеты — Юпитера — примерно в тысячу раз меньше. Период обращения ближней к Солнцу планеты — Меркурия составляет меньше трех месяцев, а самой дальней — Плутона — около 250 лет.

Конечно, технический арсенал теоретика чудовищно изменился за четыре века, отделяющих нас от Кеплера. Сегодняшний теоретик скажет, что второй закон Кеплера — просто отражает сохранение момента импульса M = mr²φ = const, а третий закон — это следствие механического подобия, при котором умножение функции Лагранжа на постоянный множитель не меняет уравнений движения ²⁾. При этом даже не нужно уравнения движения решать.

Кеплер всю жизнь подписывался как «Mathematicus Johannes Keplerus» — математик Иоганн Кеплер. Но, конечно, он был скорее физик, чем математик. Все его достижения это результат колоссального труда по обработке данных, и сопоставления их с различными физическими моделями. У него не было чисто математических прозрений, как, например, у Рамануджнана ³⁾.

Я как то пофантазировал на тему — как далеко мог бы продвинуться Кеплер, если бы ему по ночам нашептывал подсказки человек из будущего, Фейнман или Ландау. Мне кажется, что Кеплеру бы очень понравились законы сохранения и принцип наименьшего действия.

Примечания:

²⁾ Л.Д. Ландау, Е.М. Лифшиц. Механика.

³⁾ Индийский математик Рамануджан (1887-1920) не имел специального математического образования, но получил замечательные результаты в области теории чисел. После средней школы он занимался математикой самостоятельно и получил около 120 формул, ранее не известных науке. Рамануджан говорил, что эти формулы ему во сне нашептывает богиня Намаккаль. В 27-летнем возрасте Рамануджана пригласили в Англию, где он стал профессором университета в Кембридже. Его также избрали в Лондонское королевское общество. Рамануджан был религиозным человеком, он следовал строгой вегетарианской диете и довел себя, в конечном счете, до полного истощения и туберкулёза. Последние два года своего пребывания в Англии Рамануджан провел в больницах и санаториях. После этого он решил возвратиться на родину. К этому времени слава его достигла Индии и его пригласил на работу ректор Мадрасского университета. Но Рамануджан так и не приступил к работе в университете. В возрасте 32 лет он умер от туберкулёза. Вот одна из историй, характеризующих Рамануджана. Математик Харди навестил Рамануджана в клинике под Лондоном и сказал ему, что он приехал на такси со скучным номером 1729. Рамануджан тут же воскликнул: «Да нет же, Харди, это очень интересное число! Это наименьшее число, представимое в виде суммы двух кубов двумя способами: 1729 = 1³ + 12³ = 9³ + 10³».

18. Последние годы жизни

Почти все гении в истории человечества имели одну и ту же проблему. Эта проблема — непонимание общества. Чем дальше вырывается гений в своей области, тем глубже было это непонимание. Ученые в этом отношении выделены. Язык науки настолько сложен, что даже специалистам, работающим в соседних областях довольно сложно понимать друг друга. А некомпетентному обществу проще признать в качестве ученых откровенных шарлатанов. Что общество охотно и делает.

Предтеченский в книге пишет:

«Казалось бы, в Линце должны были бы дорожить Кеплером и, что называется, носить его на руках как человека, имевшего очень важное официальное положение, не говоря уже об его необыкновенных ученых заслугах и известности, которой он в то время пользовался; но это было вовсе не так. Соотечественники Кеплера вообще не видели в нем ничего особенного и смотрели на него как на совершенно заурядного и даже очень посредственного астролога, каких было множество при микроскопических княжеских дворах в Германии».

Как уже говорилось, жизнь Кеплера в Линце после процесса над его матерью стала просто невыносимой. Кроме того, в Линце повторилась история, которую он уже переживал в Граце: протестантам было предложено или перейти в католицизм, или в течение шести месяцев покинуть город. Кеплер в это время закончил свою титаническую работу по составлению Рудольфинские таблиц. Теперь ему требовались средства на печатание этих таблиц. Четыре месяца Кеплер провел в Вене, добиваясь от императорского двора денег на издание. От него отделались старым приемом — выделить деньги должны были кассы трех городов: Кемптена, Нюрнберга и Меммингена. Почти год ушел у Кеплера на разъезды, лесть и угрозы, связанные с выбиванием необходимых средств. В итоге удалось раздобыть денег только на бумагу. Тогда Кеплер решает издать книгу за счет личных средств. При этом его семья оказывается в крайне тяжелом материальном положении. Следующим камнем преткновения было само печатание. В Линце не было необходимых шрифтов, и типографский станок был плохо приспособлен для такой работы, но император настаивал, чтобы книга печаталась в Австрии. К тому же повторилась грацская история: протестантам было предложено либо перейти в католицизм, либо в течение шести месяцев покинуть город. Правда, Кеплеру, наборщику и печатнику в порядке исключения разрешили остаться в городе до окончания работы над «Таблицами».

Так это были не все горести. Еще в самом начале Тридцатилетней войны Линц был оккупирован войсками баварского герцога Максимилиана, который получил Верхнюю Австрию «в залог» за военную помощь против чехов и протестантов. Завоеватели, как и положено завоевателям, вели себя с наглостью и бесчинством. В итоге в стране вспыхнуло восстание под руководством Стефана Фадингера. Восставшие заняли всю Верхнюю Австрию и осадили Линц. Осада длилась три с половиной месяца. В городе свирепствовали голод и эпидемии. Наконец, 30 июня повстанцы ворвались в город и подожгли его. При этом сгорела типография, а вместе с ней станок, набор и несколько отпечатанных тетрадей книги Кеплера.

К счастью, исходная рукопись «Таблиц» сохранилась, но Кеплеру теперь следовало искать другое место для печатания книги. В ноябре 1626 г. он грузит свои книги, рукописи и домашний скарб на судно, идущее вверх по Дунаю, и покидает Линц с женой и детьми. Начавшиеся сильные морозы сковали реку льдом, и Кеплеру пришлось продолжить путешествие на лошадях. Через месяц Кеплер прибыл в Ульм.

Печатание огромного фолианта затянулось на 9 месяцев. Споры между Кеплером и издателем дошли до того, что Кеплер уже решил искать другое место для печатания своей книги. В феврале 56-летний Кеплер вышел пешком из Ульма. Однако, пройдя километров двадцать, он понял, что у него просто не хватит сил начать все сначала. Пришлось возвратиться и уступить претензиям издателя. Кеплер лично следил за изданием, проводил почти все время в типографии и правил корректуру, еженедельно прочитывая по 4 печатных листа.

В начале сентября 1627 г. было закончено печатание тысячи экземпляров «Таблиц». Так как при составлении таблиц были использованы материалы наблюдений Браге, его наследники рассчитывали на основательный доход от издания. Стоимость 1000 экземпляров составляла около 3300 гульденов. Заметим, что только бумага стоила Кеплеру 2000 гульденов, а расходы на печатание составили более 1000 гульденов, так что вопрос о доходах с издания был весьма проблематичен. К тому же Георг Браге, сын Тихо, который плохо представлял смысл выполненной Кеплером работы и ничего не понимал в астрономии, потребовал перепечатки начала книги.

Кеплеровы «Таблицы» свыше 100 лет являлись настольной книгой многих астрономов и мореплавателей. По выходе этих таблиц великий князь Тосканский Фердинанд, вероятно, по представлению Галилея, прислал Кеплеру золотую медаль в знак уважения к его великим научным заслугам. Таблицы эти снабжены большим приложением, содержащим краткое изложение всего обнародованного Кеплером в других его астрономических сочинениях, а также и некоторые новые теории. Кеплеровы таблицы значительно уточняли старые прусские таблицы.

В числе новых явлений Кеплер предсказал прохождение Венеры по диску Солнца в 1631 году и ряде последующих лет, вплоть до 1882 года. Самому Кеплеру не суждено было увидеть исполнение своего предсказания. Но в 1677 году Эдмонд Галлей (1656-1742), английский астроном, тот самый, который открыл комету Галлея, предложил новый метод определения расстояния до Солнца. Для этого необходимо было наблюдать прохождение Венеры по диску Солнца из двух мест, удалённых по широте. Галлей обнародовал свои предсказания о прохождениях Венеры и просил признательное потомство помнить, что этим предсказанием оно обязано одному из англичан. Вряд ли он не знал о сделанном на полвека ранее предсказании Кеплера, поскольку книга Кеплера наделала много шума после блестящего подтверждения его первого предсказания. Между прочим, Кеплер наблюдал комету Галлея в 1607 году, а сам Галлей в 1682 г. Период обращения кометы Галлея составляет 75-76 лет и зависит от воздействия больших планет (Юпитер, Сатурн). Последнее прохождение кометы через перигелий было в феврале 1986 года; следующее ожидается в середине 2061 года.

Материальная жизнь Кеплера была довольно тяжелой и друзья-иезуиты убедили Валленштейна взять Кеплера на службу в качестве астролога. Генералиссимус к этому времени вознесся уже так высоко, что ему даже в голову не приходило, что состоящий в его штате бедный старик-астролог — один из величайших гениев, которому будет удивляться человечество, тогда как о нем, генералиссимусе, будут вспоминать лишь знатоки и профессиональные историки. На службе у Валленштейна Кеплер оставался очень недолго. Несмотря на всю мягкость и доброту своего характера, Кеплер не мог выносить самовластия и капризов своего нового патрона, желавшего, по выражению Шиллера, предписывать свою волю даже звездам. Скромные гороскопы Кеплера, добросовестно составляемые им по всем правилам астрологического искусства, не удовлетворяли честолюбивого вельможу, и он отказал Кеплеру, взяв себе в астрологи итальянца Сени, оказавшегося более податливым и умевшего заставлять звезды говорить таким языком, какой в данное время требовался. Именно этот Сени опоздал на час на встречу с Валленштейном в замке Эгер и предстал перед трупом генералиссимуса, убитого заговорщиками.

С целью поправить свои денежные дела, Кеплер задумал написать фантастический, астрономический и философский роман под заглавием «Сон». Сюжет романа построен на обсуждении астрономических явлений, наблюдаемых жителями Луны. Подобно землянам им тоже кажется, что они находятся в центре мироздания; но им труднее, чем землянам, дойти до осознания истинного устройства мира. К этому сочинению Кеплер приложил свой латинский перевод книги Плутарха о лике Луны. Кеплер успел закончить это сочинение, но ему не суждено было увидеть его напечатанным.

Кеплеру часто приходилось ездить из Линца в Регенсбург хлопотать о своем жаловании, которое ему обещали, но не платили. Регенсбург известен как один из древнейших городов Германии; он основан римским императором Маком Аврелием и расположен в самом северном изгибе Дуная. Это четвёртый по численности населения город Баварии. Расстояние от Линца до Регенсбурга составляет около 400 верст. Сейчас от Линца до Регенсбурга легко доехать на электричке или автобусе, но во времена Кеплера это было не простое и опасное путешествие. Поздней осенью 1630 года Кеплер проделал это путешествие верхом. По тогдашним временам это был самый дешевый способ. Дорогою Кеплер сильно простудился и прибыл в Регенсбург совсем больным. У него началась жестокая горячка, осложненная воспалением мозга, и спустя шесть дней великий человек скончался на 59-м году своей мученической жизни. В наследство он оставил своей семье 22 экю, носильное платье, 2 рубашки, 57 экземпляров своих «Эфемерид», 16 экземпляров «Рудольфовых таблиц» и рукопись астрономического романа. Друзья Кеплера похоронили его на кладбище церкви св. Петра. На надгробном памятнике была латинская надпись, сочиненная пастором Серпилием: «На сем месте покоится тело благородного дворянина и знаменитого ученого Иоганна Кеплера, состоявшего в течение 30 лет математиком при трех императорах: Рудольфе II, Матвее и Фердинанде II, раньше же бывшего на службе штирийских вельмож с 1594 по 1600 г., а впоследствии — на службе Австрийских штатов с 1612 по 1628 г.; прославившегося во всем христианском мире своими сочинениями, считаемого всеми учеными в числе первых светил астрономии и написавшего собственноручно следующую себе эпитафию:

Mensus eram coelos, nunc terrae metior umbras;
Mens coelestis erat, corporis umbra jacet.

Это значит: «Я измерял небо, а теперь меряю подземный мрак; ум принадлежал небу — здесь же телесная оболочка».

Во время многих войн, терзавших Германию, памятник этот был разрушен и от него не осталось следа. В 1808 году в честь Кеплера был построен храм, в котором поставлен был бюст Кеплера из каррарского мрамора. На пьедестале в виде барельефов изображен гений Кеплера, снимающий покрывало с лица Урании, которая подает ему изобретенную им астрономическую трубу, а в другой руке — держит свиток с начерченным на нем эллипсом Марса. Монумент стоит в ботаническом саду и находится, как сказано в туристском проспекте, «в 70 шагах от места, где покоятся кости Кеплера». Теперь в Регенсбурге есть улица Кеплера и мемориальный музей. Как сказано в книге Предтеченского — если бы Кеплер при жизни располагал теми деньгами, каких стоит воздвигнутый ему памятник, то он, может быть, прожил бы еще много лет к великой пользе науки.

Теперь о сочинении «Сон», которое начало печататься еще при жизни Кеплера. Это сочинение вышло в свет только в 1634 году. Это издание после смерти Кеплера пробовал осуществлять Барчиус, муж Сусанны, дочери Кеплера от первого брака. Барчиус был молодым математиком и помогал Кеплеру в его работе над «Таблицами». Однако талантливый юноша заразился какой-то заразной болезнью и умер три года спустя после смерти Кеплера. Другой сын Кеплера от первого брака, Людвиг, был медиком. Он получил образование в Тюбингене. Потом он служил придворным врачом в Польше и умер в Амстердаме в 1663 году. Это всё, что о нем можно было найти в Интернете. Людвиг долгое время пребывал за границей и ничего не знал о кончине отца. По возвращению на родину, он случайно увидел в одном из немецких городков вдову своего отца. Она осталась без всяких средств, с четырьмя малолетними детьми. Но к Людвигу она обратилась с единственной просьбой — довести до конца издание «Сна». От мужа у нее осталась рукопись этого сочинения. Сын принял на себя издание, и на следующий год книга смогла выйти в свет. «Сон» стал сорок пятым по счету изданным сочинением Кеплера.

Многое из того, что было написано Кеплером, не было напечатано. В 1765 году некая фрау Мюнцрет Трюммер из Франкфурта, которая унаследовала рукописи Кеплера после смерти своего родственника, выразила желание продать их за 1000 талеров (это стоимость 22 килограммов серебра 750 пробы). Ей помогал организовать эту продажу немецкий историк и архивист фон Мурр. Он обратился к различным европейским научным организациям и университетам, и лично к известным ученым, в их числе был, например, директор Берлинской астрономической обсерватории Иоганн Бернулли. Все европейские ученые полагали, что цена в тысячу талеров была очень высока для рукописей, и отклонили предложение Мурра. Тогда Мурр обратился к российскому академику, выдающемуся математику Леонарду Эйлеру. Эйлер в своем ответе усомнился, что их этих рукописей может быть извлечено больше того, что уже известно из опубликованных сочинений Кеплера, но посоветовал обратиться к Григорию Козицкому, секретарю российской императрицы Екатерины II. Фон Мурр последовал совету Эйлера, и через некоторое время академикам сообщили о желании Екатерины знать их мнение относительно рукописей Кеплера. Императрицу в особенности интересовало мнение академика Эйлера. В своем ответе императрице Эйлер написал, что рукописи «будут ценным украшением любой публичной библиотеки», но заключил, что стоимость этой коллекции необоснованно завышена. Тем не менее, Екатерина приняла решение, и коллекция была куплена. Это решение императрицы было принято под влиянием ее политики: поддерживать престиж просвещенной царицы, не принимая во внимание расходов. Говорят также, что этим решением Екатерина хотела укрепить положение директора Академии Владимира Орлова — брата ее фаворита Григория Орлова. Подробнее история о рукописном наследии Кеплера описана здесь.

Рукописи Кеплера долгое время хранились в библиотеке Пулковской обсерватории, где директорами на протяжении многих лет была династия Струве. В 30-е годы архив Кеплера в России детально изучался директором библиотеки Пулковской обсерватории астрономом Петром Яшновым (1874-1940). В 1937 году Яшнов, наряду с двадцатью девятью другими астрономами, стал жертвой репрессий советских астрономов из Пулково, проходя по так называемому «Пулковскому делу». Яшнов был реабилитирован только в 1957 году.

Перед блокадой Ленинграда во время Великой Отечественной войны рукописи Кеплера вместе с культурными сокровищами из Эрмитажа были эвакуированы в Свердловск. Это сохранило коллекцию, поскольку во время войны все здания Пулковской обсерватории были полностью разрушены, в том числе и самая большая часть ее библиотеки с уникальными книжными коллекциями. После окончания войны рукописи Кеплера были возвращены в Ленинград и теперь хранятся в Санкт-петербургском филиале Архива Российской академии наук.

Полное собрание сочинений Кеплера в восьми больших томах на латинском языке было опубликовано под редакцией Фриша в 1858-1871 годах. Предтеченский пишет, что «эта груда книг, напечатанных самым убористым шрифтом, служит наглядным и поразительным доказательством необыкновенного трудолюбия Кеплера, умевшего работать при самых неблагоприятных условиях и всегда помнившего свое прекрасное правило: «Бездействие — смерть для философии».

19. Вместо заключения

Я поставил точку в своем сочинении 27 декабря, в 444 годовщину со дня рождения Кеплера накануне Нового 2016 года. Новая эра отсчитывается от рождества Христова. Однако споры по поводу истиной даты рождения Иисуса до сих пор идут. Нынешнюю дату вывел в VI веке римский аббат Дионисий Малый. Он исходил из того, что Иисусу, когда он начинал свою проповедническую деятельность, было около 30 лет (по Евангелию от Луки), а распят он был в канун иудейской Пасхи при императоре Тиберии. Используя известную в то время методику исчислений дат Пасхи (с учётом солнечного и лунного календарей), Дионисий установил, что Воскресение Иисуса Христа приходится на 25 марта 31 года от Его рождества. С тех пор императоры повели отсчет «новой эры» — годы от Рождества Христова. Ученые уже несколько столетий пытаются установить истинную дату Рождества. За отправную точку все берут упоминание в Евангелии о Вифлеемской звезде, следуя за которой волхвы пришли к пещере, где скрывались Богородица и младенец Иисус. Но нет единого мнения о том, а что это, собственно, была за путеводная звезда. В 1604 году Иоганн Кеплер предположил, что чудесным светилом в действительности стал… обман зрения от яркого света парада планет: выстроившихся в ряд Марса, Юпитера и Сатурна. На основании этой своей гипотезы Кеплер сделал вывод: то, что мы называем Вифлеемской звездой, могло быть видно на небосклоне только в 7 году до нашей эры. Другая версия: звезда, за которой шли волхвы, — это комета Галлея. Расчеты показали, что она была видна с Земли в августе 12 года до н.э. Высказывалось также предположение, что волхвы наблюдали вспышку «сверхновой». До сих пор историки не могут точно определить не только год рождения, но и год смерти Иисуса. Его казнь в десятилетний период правления Понтия Пилата могла произойти между 29 и 33 годами новой эры.

В отличие от даты Рождества, у историков науки есть полное согласие в вопросе о новой эре науки, рожденной открытиями Галилея и Кеплера. С именем Галилея связывается создание экспериментальной физики, причем большинство историков выделяют изобретение телескопа.

Строго говоря, Галилей не был его первым изобретателем, но именно после его исследований телескоп стал достоянием человечества. Поэтому в качестве Рождества экспериментальной физики можно взять 7 января 1610 года, день, в который Галилей обнаружил спутники Юпитера. Точно так же рождественским днем для теоретической физики можно объявить 15 мая 1618 года, когда Иоганн Кеплер завершил формулировку своего третьего закона. Кеплер настолько возвышался над современниками, что они (включая самого Галилея) просто не понимали его. Галилей уважал Кеплера, как человека, признающего систему Коперника, и ещё как человека усовершенствовавшего телескоп (телескоп Кеплера, описанный в его «Диоптрике» в августе-сентябре 1610 года).

Правда, оптическую схему телескопа да и весь ход рассуждений Кеплера Галилей понимал не очень хорошо. Во всяком случае, когда Джованни Тарде, знакомый Галилея, обратился к нему в ноябре 1614 г. с просьбой сообщить подробности об устройстве и расчете телескопа, то Галилей ответил: «Эта наука еще недостаточно хорошо известна, и я не знаю никого, кто ею бы занимался, если только не вспомнить о Иоганне Кеплере, императорском математике, который написал об этом книгу, но настолько темную, что ее, пожалуй, никто не понял». Интересно отметить, что телескопы Галилея ещё при его жизни были полностью вытеснены телескопами кеплеровского типа. Кеплер предсказал, что у Марса должны быть два спутника, для которых он ввел термин «сателлиты». Интересно отметить, что в те времена ученые использовали способ защиты своего приоритета с помощью шифра в виде анаграммы, составленной из букв формулы своего открытия. В случае, когда на то же самое открытие претендовало другое лицо, можно было со ссылкой на анаграмму восстановить свой приоритет. Например, Кеплер получил от Галилея анаграмму «Smaismrmielmepoetalevmibvnenvgttaviras». Кеплер решил, что Галилей сообщает ему о спутниках Марса (правда, при расшифровке анаграммы у Кеплера остались две лишние буквы), но, в действительности, Галилей сообщал о том, что видел по бокам у Сатурна две очень близко расположенные звездочки. Вскоре эти «придатки» вообще перестали быть видимыми, и он решил, что его наблюдение было оптической ошибкой. Лишь почти полвека спустя секрет этого странного феномена был понят Христианом Гюйгенсом, который наблюдал Сатурн с помощью телескопа кеплеровой системы. Он также вначале опубликовал анаграмму, а через три года, убедившись в правильности догадки, раскрыл смысл этой зашифрованной записи, которая сообщала: «Кольцом окружен, тонким, плоским, нигде не прикасающимся, к эклиптике наклоненным». Галилей не принял кеплеровых законов движения планет и продолжал верить в равномерное и круговое движение планет вокруг Солнца. Он также не согласился с предположениями Кеплера относительно причин возникновения приливов и отливов, развив взамен собственную теорию этого явления, оказавшуюся неверной.

Сергей Иванович Вавилов в своей статье «Галилей в истории оптики» писал:

«В схематической истории науки место Галилея даже в центральном пункте его деятельности, в развитии и укреплении гелиоцентризма, кажется меньшим, чем Коперника и Кеплера. Физические и астрономические доводы Галилея в пользу подвижности Земли либо не новы, либо ошибочны, либо малосущественны; законы Кеплера ускользнули от его внимания или остались не понятыми им, галилеева теория приливов неверна, его представления о кометах кажутся сейчас архаическими. И вместе с тем, в реальной истории науки очевидно огромное значение Галилея в победе гелиоцентрической системы мира, и его роль ни с кем не сравнима. Живая, полнокровная, художественная аргументация и пропаганда «Диалога», написанного на его родном языке, трагическая борьба с иезуитами и инквизицией, письма-циркуляры, которыми зачитывалась Европа, и, наконец, новая картина галилеева безграничного неба с Солнцем, обращающимся вокруг оси, с гористой Луной, с медицейскими лунами Юпитера, с фазами Венеры и с туманом Млечного Пути, распавшимся на отдельные звёзды, — победили мир, заставили всех, несмотря на «очевидность», поверить в неподвижное Солнце и в сложное движение Земли. Галилей обладал в изумительной степени даром того, что у нас теперь называют «внедрением» научной истины. Истина делалась общим достоянием благодаря её применению, новым, понятным всем аргументам, вследствие активной борьбы за неё и гениальной диалектики. Значение такого «внедрения» в прогрессе науки поистине колоссально».

Жизнь Кеплера пересеклась с жизнью дюжины ученых — от Уильяма Гильберта ⁴⁾ до Христиана Гюйгенса ⁵⁾. Из современников Кеплера следует отметить и Рене Декарта (1596-1650) — французского математика, физика, создателя аналитической геометрии и современной алгебраической символики, а также Бойля и Мариотта, Торричелли и Паскаля, и гениального математика Пьера Ферма (1601-1665), создателя теории чисел и автора «Великой теоремы Ферма» ⁶⁾.

Примечания:

⁴⁾ Уильям Гильберт (1544-1603) — английский физик, придворный врач Елизаветы I и Якова I. Изучал магнитные и электрические явления, первым ввёл термин «электрический».

⁵⁾ Христиан Гюйгенс (1629-1695) — нидерландский механик, физик, математик, астроном и изобретатель. Он изобрел маятниковые часы, где время изменялось с помощью счета колебаний маятника. Он же получил формулу для периода колебаний: . Гюйгенс, наряду с Ферма и Паскалем, заложил основы теории вероятностей. Он сформулировал «принцип Гюйгенса», сыгравший важную роль в волновой теории света, и теории дифракции.

⁶⁾ Для любого натурального числа n > 2 уравнение aⁿ + bⁿ = cⁿ не имеет решений в целых ненулевых числах a, b и c.

Даже на фоне этих великих ученых Кеплер остается физиком-теоретиком номер один, ученым, намного обогнавшим свое время. Соизмеримый с ним вклад в науку лишь век спустя сделал Исаак Ньютон, но он уже не возвышался одинокой вершиной среди ученых современников. Его окружали люди практически одинакового научного уровня, достаточно вспомнить того же Роберта Гука. Гук впервые дал правильную формулировку закона всемирного тяготения, но его приоритет оспаривался Ньютоном, который утверждал что он якобы открыл эту формулу независимо и раньше Гука. Однако до открытия этого закона Гуком Ньютон о своем открытии никому не сообщал и никаких письменных свидетельств об этом не сохранилось. Спор Ньютона и Гука о природе света (корпускулярной или волновой) остается актуальным вплоть до наших дней. К сожалению, прижизненного портрета Гука не сохранилось: Ньютон, став президентом Королевского общества, удалил все ссылки на труды Гука и велел уничтожить его портрет. В этой связи следует отметить чисто человеческие качества Кеплера, которого Предтеченский назвал «одной из возвышеннейших личностей, когда-либо существовавших между учеными». Хотя Кеплер прекрасно понимал цену своим открытиям, он был чужд честолюбия и тщеславия. Он никогда не притязал на свое превосходство перед другими, чем порой грешат теоретики. Несмотря на то, что Тихо Браге не принимал теорию Коперника, Кеплер всегда отдавал ему должное и не пытался преуменьшить его заслуги. Он написал жизнеописание Браге и сочинил длинную элегию в стихах на его смерть. Кеплер являлся искренним другом истины, что, к сожалению, не так уж часто встречается и в наши дни. Кеплер не только занимался математической астрономией, он также сочинял стихи, а в последние годы также стал заниматься популяризацией астрономии. Кеплер был удивительно дотошным в своих исследованиях, например, встретив у Аристотеля упоминание о покрытии Марса Луной, он не поленился вычислить дату и эпоху этого события. Будь моя воля, я предлагал бы всем студентам астрономам решать такого рода задачи во время студенческой практики.

Мне хочется привести еще одну цитату из книги Предтеченского:

«Принципиальные различия во мнениях, несимпатичность нам того или другого ученого или писателя, а в особенности, личные неприятности, перенесенные нами от него, вместе с непомерным преувеличением собственных достоинств сплошь и рядом закрывают наши глаза на заслуги других, и мы со смешным ребячеством начинаем носиться со своею собственною личностью или восхвалять людей только своей партии, стараясь всячески умолчать заслуги других. Эта тактика политических партий, к несчастью, перешла в наше время и в такие сферы, где бы ей вовсе не следовало быть, где бы, казалось, люди должны соблюдать лишь интересы истины — таковы сферы науки, философии, литературы, искусства и педагогики».

Хотя Предтеченский написал эту фразу еще в 1891 г. она актуальна и сегодня.

Окончание. В «Оглавлении» ссылки на весь текст

В заключение

«Люди семнадцатого века… Они глядят на нас с портретов — спокойные, уверенные, полные достоинства. Просто одеты, локоны свободно падают на плечи. Очень похожи на нас — и всё же совсем другие. Почему мне думается о них? Мы слишком часто говорим об идеях и их развитии, забывая о самих людях, создававших эти идеи, их особенностях, склонностях, привычках, словно идеи создавались сами по себе, одним огромным умом, последовательно и логично. Но ведь это не так! Рождение нового человека — всегда таинственно, и хочется всмотреться в его черты, понять его…» (с)

Эта цитата как нельзя лучше подходит к содержанию книги Бориса Лукьянчука. И еще одна мысль, уже моя собственная. Рассказывая о науке и ученых 16-17 веков, автор все время проводит параллели, ищет и находит аналогии в дне сегодняшнем. Ведь он сам — известный физик, и его окружение — люди науки. А все они — люди мира, волею судьбы рассеянные по разным университетским лабораториям. Всё, как и тогда, только границы обитания расширились, преодолели европейские. Но даже причины для этого наверняка можно найти и прежние, из 17 века…

Ссылки на все публикации Бориса Лукьянчука в нашем журнале на его авторской странице.

Мария Ольшанская