Часть девятая:
«Один вопрос другим перебивая»

«Я всегда видел то, чего другие не видели;
а того, что видели другие, я не видел»
(Сальвадор Дали)

Под достоверностью я подразумеваю жесткий пространственный каркас на основе Золотого сечения. Если можно воссоздать в каком-то контексте, то и можно по жизни руководствоваться. Неважно, какие компоненты. Важно, чтобы звучали вместе. Это всё, в конечном итоге, что в памяти остается. Я замечал, что, вроде бы помнишь чей-то рассказ, потом начинаешь перечитывать, смотришь, а у тебя уже лучший вариант в голове сидит — выстроился за это время (речь идет о рассказе Джека Финнея «Пропавшие без вести»). Просто там возникают более широкие обобщения, то есть, рассказ тянет на большее в развитии идеи, чем автор претендовал поначалу (я пробовал исследовать горизонты этого автора — у него есть еще опыты погружения в старый Нью-Йорк и еще фантастика кое-какая интересная, но Каттнер с Мур в своих Хогбенах^*) мощнее). Таким образом, достоверность воссоздается ровно по тем же законам красоты, по которым, в частности, было воздвигнуто и здание общей теории относительности Эйнштейна. То есть, мозг просто гармонизирует мысль, потому что, кроме Золотой пропорции, он ничего ни делать, ни усваивать не может.

Золотое сечение отделяет рациональное от иррационального или Добро от Зла: когда одного становится непомерно много, айсберг переворачивается (какой — не знаю, просто айсберг) и процесс начинается опять, но в ту же сторону.

Тут ходил полгода мимо нынешнего музея революции — Тверская, 21. Ходил, ходил… Там мостовая ниже наслоений асфальта уличного, розы чайные высаживаются. А потом вдруг заметил, что это очень непростой дом. Просто великолепный дом, отличной архитектуры. Ринулся в Интернет. И действительно — автор Матвей Казаков. Дом Хераскова — генерал-губернатора, брата поэта Михаила. Потом масонский клуб образовался. Екатерина разогнала. Кто-то в Петропавловке очутился. Подарила сие строение фавориту Разумовскому. Тот флигели достроил. В 1831 году образовался Аглицкий клуб. И Пушкин, и Гоголь, и Чаадаев… И так до 1917 года. Просто это Золотое сечение разит метко и наповал. И если кожа не слоновья, то рано или поздно, но осознаешь и заметишь. Забыл, о чем это я?

Примечание к тексту:

^*) Генри Каттнер, Кэтрин Л. Мур. Истории о Хогбенах.
Хогбены — фантастические литературные персонажи, созданные американскими писателями-фантастами Генри Каттнером и его женой Кэтрин Мур. Рассказы, посвященные мутантам Хогбенам, по праву считаются классикой юмористической фантастики.

Тут появилась новая идея в новогоднее безвременье выпадения из истории.

Читаю записки Григория Козинцева о Шекспире, где он держал в своих руках «фолио»,¹⁾ отпечатанное в 17 веке. Конечно, английский язык без лэйбла Шекспира, наверное, и не английский язык. Бродский эту тему развил достаточно подробно. До этого где-то в веках затерялись древнегреческий язык трагедий и комедий и латынь Древнего Рима.

Великие цивилизации реализовались через великие языки. Возрождение — это уже не латынь, а итальянский язык Данте.

Вот письма Ивана Грозного королеве английской²⁾, да и вообще его письма — к князю Курбскому, например. Удивительно вычурный византийский слог³⁾. Я думаю, Иосиф Сталин у Грозного по части каллиграфии брал уроки.

Русский язык оформился, в том числе, и через труды Пушкина с Гоголем и скреплял Советский Союз (со всеми болезненными метастазами и дырками от гвоздей на руках и ногах Христа от железного занавеса, по Бродскому). Сейчас русский язык рушится. Смыслы не скрепляются традиционными механизмами языка. Главный управленческий фактор пришел в полную ветхость и негодность. И теперь сколько угодно можно говорить про модернизацию и высекать слова на граните — проку не будет. Чтобы предотвратить катастрофу на одной шестой части суши, нужно придумать новые скрепы для языка — достать новые обручи и семантические орнаменты под корсеты для выпрыгнувших смыслов. Это как в шахтной проходке за Стахановым ставить крепы и фиксировать пласты под напором воды и лавы. Надо в аварийном порядке успеть соорудить жесткие языковые конструкции, чтобы предотвратить полное обрушение и дать возможность прорасти новым всходам: «Здравствуй, племя младое, незнакомое…» С обрушением России русский язык ожидает коллапс. Опыт — единственный в своем роде и в мировой истории. Как спасти если не человечество, то Россию путем возрождения языка. Программа «Русский язык–2». По Лотману⁴⁾ — сводить отдаленные смыслы и таким образом торить новые тропы. Спасти Александрийскую библиотеку третьего Рима. Но кони и скачут, и скачут, а избы горят и горят…

Наша Конституция написана на русском языке. А вот на каком языке эту Конституцию надо бы написать, чтобы отступление от буквы Закона было, скорее, исключением, а не правилом? Франции Конституцию дал Наполеон⁵⁾. А французский язык сформировал и Мольер, в том числе. Конституция США написана по-английски. Получается, что Шекспир (или Бэкон с компанией) заложили языковые основы Конституции Соединенных Штатов. А что же наш русский язык, которым можно так коверкать смыслы? И при чем тут Пушкин, скажите на милость? Вот взять антропный принцип⁶⁾. Мы видим себя такими, потому что мы — такие. То есть, не то чтобы мы могли видеть себя другими, если бы как-то иначе посмотрели, но что мы, в принципе, не можем видеть себя другими, потому что мы так устроены. И, как говорится, неча на зеркало пенять… Ау, Николай Васильевич! А, вот Вы здесь, даже и не уходили. Так где же зеркало-то другое раздобыть? Или я о чем? Подсознание не соразмерно сознанию по той простой причине, что лежит в иррациональной группе. А вот в зеркале мы видим группу рациональную — не может зеркало по-другому показывать, хоть разбейся. Только группа отражений Вейля — D6. Ну, если напрячься, то и группу Е8, говорят, можно увидеть из «Теории всего» на высоком октонионном наречии⁷⁾. То есть, в зеркало мы видим не себя, а вообще непонятно кого: чужая душа — потемки. Где язык? Он как раз в той прослойке воздуха между нашим носом, по Гоголю, и стеклянной поверхностью, сдобренной амальгамой или бездонной глубиной океана — это по случаю. А дальше только группы отражений и алгебра Ли в чистом виде, с привкусом норвежской семги⁸⁾.

Тут картиночку от Пикассо⁹⁾ разыскал, вдогонку, что ли…

PS. Вот в третий раз на «Копенгаген» Майкла Фрейна с Табаковым в роли Нильса Бора во МХАТ ходил. И опять понравилось. А может, так и надо. Мир заново воссоздается ежесекундно. В мире наиболее важны именно те вещи, существование которых недоказуемо и вообще маловероятно…

Примечания к тексту:

¹⁾ Главы из книги Григория Михайловича Козинцева «Наш современник Вильям Шекспир» можно прочитать здесь. Так называемое «фолио» — одна из величайших библиографических редкостей, первое издание шекспировских сочинений.

²⁾ Английской королеве Елизавете I.

³⁾ В книге Дмитрия Лихачева «Великое наследие» (Москва, 1979) есть глава «Сочинения царя Ивана Васильевича Грозного». «Как у многих эмоциональных писателей, стиль Грозного сохранял следы устного мышления… В своих посланиях Грозный постоянно играет какую-нибудь роль. Стиль их меняется в зависимости от взятой им на себя роли. От этого стиль его посланий очень разнообразен», — пишет Лихачев.

⁴⁾ Юрий Михайлович Лотман (1922–1993) — русский литературовед, семиотик, культуролог.

⁵⁾ Конституция VIII года — основной закон Французской Республики с 25 декабря 1799 по 4 августа 1802. Период действия Конституции VIII года называется также десятилетним консульством. Фактически устанавливала диктатуру первого консула (Бонапарта), но прямо не провозглашала её.

⁶⁾ Об антропном принципе можно прочитать в лекции Вячеслава Вс. Иванова. Если коротко: «Мы видим Вселенную такой, потому что только в такой вселенной мог возникнуть наблюдатель, человек».

⁷⁾ Алгебра Кэли — система гиперкомплексных чисел, 8-мерная алгебра над полем вещественных чисел. её элементы (числа Кэли) называются иногда октонионами или октавами. «История октонионов начинается в середине 16-го века. До того времени математики думали, что числа даны Богом раз и навсегда. Никто бы не стал обдумывать изобретение нового числа. Но около 1550 г. Итальянские алгебраисты Гироламо Кардано и Рафаель Бомбелли сделали как раз это, написав квадратный корень из -1» (из статьи).

⁸⁾ Алгебра Ли — объект абстрактной алгебры. Названа по имени норвежского математика Софуса Ли (1842–1899).

⁹⁾ Картина Пабло Пикассо «Девушка перед зеркалом». «Зеркало само по себе слегка искажает наш облик, вносит в него известные поправки; здесь мы видим, как «зеркальный портрет», изменяя внешность, раскрывает недоступную для обычного зрения внутреннюю сущность» (из книги «Янсон»).

Вот спросить: можно ли написать только одну замечательную картину? Написать можно. Но вряд ли кто ее заметит. Публика ждет серию. Например, голубая серия Пикассо или розовая: для мальчиков и для девочек. А лучше целые циклы из серий. То есть, налицо типичный групповой математический подход. Творчество художника может раскрыться только через групповые операции на полотнах. Публика должна ощутить созвучия гроз на разных полотнах Васильева или череду волн с разных полотен Айвазовского. Кино, кстати — типичный представитель теоретико-группового подхода. Вот Чаплин вошел в кадр, вот — вышел, вот снова вошел, но не с той стороны, куда вышел…

Наверное, если из полотен одного живописца устроить мультфильм (можно, кстати, сделать мультфильм и из одного полотна, разнеся его по разным планам), из разных полотен должны возникнуть созвучия, подобно музыкальным. Красные рыбки Матисса могут превратиться и в голубых балерин Дега, если серии картин живописцев вдруг монтажники перепутают.

Не зря Эверетт вслед за Джордано Бруно толковали о множественности миров: Бруно — из общих соображений мнемоники (если память ни к чему не привязывать, то она будет привязываться к тому, к чему захочет), а вот Эверетт занимался «многомирной» трактовкой догматов квантовой механики^*) под одобряющие высказывания Джона Уилера — кстати, самого загадочного физика ХХ века. Он когда со своим аспирантом Фейнманом встречался, то всегда клал Роллексы свои на стол — мол, времени у мне для вас совсем мало. А Фейнман на следующий раз тоже перед Уилером свои часики выложил — мол, у меня тоже. Но на работу Эверетта Уилер имени своего не поставил: мало ли чего этим аспирантам в голову придет.

У Фейнмана тоже своя трактовка квантовой механики была в виде интегралов по траекториям. Но Уилер всех их перехитрил — когда его аспиранты уже умерли, то Уилер сказал, что до 50х годов ХХ века он считал, что все в мире — это поля, потом — что мир — это частицы (типичный корпускулярно-волновой дуализм казалось бы, но с одной оговоркой: сначала Уилер пользовался просто уравнением Шрёдингера, а потом стал пользоваться Феймановскими диаграммами — техника расчетов разная, но под конец своей карьеры он тихо прошептал, что It from bit. То есть, мир — это информация.

Я думаю, Рильке, когда на небеса летел, тоже это успел понять, просто Цветаева, пустившись в поэтическую погоню, этого не расслышала.

Примечание к тексту:

^*) «Положения теории квантовой механики Эверетта переворачивают все наши представления о Вселенной. В связи с этим у нее было множество оппонентов среди выдающихся ученых, но никому не удалось обнаружить ошибку. Теорию Эверетта анализировали его учитель Джон Уилер, лауреат нобелевской премии Нильс Бор, к которому молодой ученый ездил в Копенгаген. Гинзбург, де Витт, Пригожин, Шкловский изучали его теорию, придя к выводу, что она безошибочна. Уилер сравнивал Эверетта с Ньютоном и Эйнштейном.

Основываясь на сложных математических моделях, Эверетт доказал, что процесс наблюдения за любым внешним объектом является двухсторонним взаимодействием, которое меняет состояние как наблюдаемого объекта, так и наблюдателя. С этой точки зрения во вселенной все связано со всем. Человек, наблюдая микрочастицу, клетку, подвергается воздействию ее, и одновременно меняет ее в процессе наблюдения. То же самое в отношении макрообъектов и любых физических явлений. Наблюдателем может быть не только человек, но и любая механическая или электронная система, которая обрабатывает результаты.

Одно из основных положений новой теории — аксиома о ветвлении или расщеплении, которое происходит при взаимодействии объекта и наблюдателя. При каждом измерении Вселенная разветвляется на ряд других параллельных вселенных. На этих точках разветвления — развилках — возникают новые вселенные-двойники. Они дублируют предыдущую Вселенную, однако, с небольшой поправкой на сознание наблюдателя.

Теория Эверетта порождает массу выводов, следствий, которые ошеломляют даже самых радикальных ученых. К примеру, она объясняет неконтролируемый разброс результатов в ходе экспериментов — больной вопрос в физике. Она объясняет различные, странные явления НЛО, аномальные зоны, хрональные эффекты, появление призраков и т. д. И самое непостижимое, по теории Эверетта, вероятностью обладает не только будущее, но и прошлое. Для этого вводится понятие «психологическое время» для каждого наблюдателя.

То есть история может меняться в зависимости от того, кто ее пишет и анализирует. В теории Эверетта объясняется, почему история так неоднозначна, противоречива и запутана» (из статьи).

… Это как картины на своей выставке развешивать. Вот, говорят, Маяковский собственноручно всё делал, а потом не больно-то кто и ходил смотреть на его выставки. Зато на похороны все пришли. Но, как в фильме Гайдая, где космические корабли бороздят просторы Вселенной, — «И в твоем доме будет звучать музыка, но ты её не услышишь…» ^*) После достаточно долгих занятий программированием сейчас примерно представляю, как запрограммировано то или другое, и когда опции развешаны в беспорядке, чувствую, как левой рукой все пытаюсь поймать правое ухо, а оно все куда-то ускользает, так что приходится смотреть в зеркало. А в зеркале, как известно, правое с левым меняются местами, хотя на самом деле ничего не меняется. Возможно, от такого рода отображений и возникает необходимость разных всяких мест, которые все и не упомнишь.

Примечание к тексту:

^*) «В то время, когда наши корабли бороздят просторы Вселенной…» и «Ну, студент, готовься! Скоро на тебя наденут деревянный макинтош, и в твоём доме будет играть музыка. Но ты её не услышишь!» — фразы из фильма Леонида Гайдая «Операция Ы и другие приключения Шурика».

Процесс писательства можно сравнить с прокладкой «смысловых труб». Надо, чтобы эти смысловые трубы не поломались, не исковеркались, в нужных местах претерпели бифуркации — это примерно как ввести особенности в группы кос¹⁾. Вот Виктор Васильев ввел особенности в группу узлов²⁾ и получил знаменитый инвариант — индексы Васильева. Здесь что-то подобное. И догнать смыслы до выхода из произведения. Вот вчера узнал, что во вьетнамском языке есть так называемые мотивы. То есть, сочетания звуков с разной интонацией означают просто разные предметы. Интонация играет ключевую роль. Как и в русском. Только в русском интонация заранее не закреплена за чем-то конкретным и представляет предмет творчества для говорящего: как сказать — «Кушать подано!» — когда вся еда отравлена. А вот во вьетнамском интонация пришпилена булавочками, как стрекоза в коллекции, изначально. В китайском то же самое, но в других пропорциях. То есть, у нас разные предметы просто по-разному называются, а вот у них пишутся одинаково, но интонация разная. Теория мотивов. Вот Гротендик тоже теорией мотивов занимался в математике³⁾. А у нас сказать, что по трубе течет золото, а не нефть, например, то и на самом деле потечет золото. Только правильную интонацию нужно подобрать — вот в чем штука. Это по поводу крови и тела Христа. Вьетнамцам с китайцами этого дела не понять. Там: вот хлеб, а вот тело Христово, вот — вино, а вот кровь Христова. А у нас и вино — не вино, и кровь — не кровь. Вот в чем штука.

Примечания к тексту:

¹⁾ Теория кос — раздел топологии и алгебры. Топология — (от др.-греч. τόπος — место и λόγος — слово, учение) как область знания — раздел математики, изучающий в самом общем виде явление непрерывности, в частности свойства пространства, которые остаются неизменными при непрерывных деформациях.

²⁾ Теория узлов — изучение вложений одномерных многообразий в трёхмерное евклидово пространство или в сферу S.

³⁾ Александр Гротендик — французский математик, входил в группу математиков, которые выступали под псевдонимом «Николя Бурбаки».
«В своих раздумьях о математике, я начал различать перед собой самую изысканную, самую волнующую из всех тайн, которые мне суждено было открыть в математике. Она пряталась глубоко, за плотной стеной тумана. Понемногу выводя эту загадку на свет, я назвал ее «мотивом». Кажется, среди всех находок в моей жизни как математика она увлекала меня сильнее всего (разве что темы моих размышлений последних лет могли бы с ней в этом поспорить — но они и сами тесно связаны с темой мотивов). Без сомнения, не случись тогда в моей жизни внезапного поворота, уведшего меня далеко за пределы уютной безмятежности мира математики, я поддался бы этому сильнейшему влечению: пустился бы вперед, на зов «мотива», оставив позади все, что цеплялось за полы плаща!» (из книги).

… Наверное, в основном тропы и держат смысл, являясь теми флажками, мимо которых автор стремглав проносится как горнолыжник на гигантском слаломе в Ванкувере. Про тропы я заговорил, потому что по-прежнему ношусь с идеей, что смысл можно «кодировать» в стиле. Когда ни про что, ни про кого, а как написано и имеет главное значение — то есть, такой дополнительный слой. Общий настрой. Не минорный или мажорный, а чтобы так в воздухе звон стоял как молоко разлитый. И этим определялось все повествование, то есть сюжет можно не читать, он не то чтобы не определен, а он, как и смерть главного героя, становится не больно-то важен, поскольку в памяти-то осталось, а он бы все равно скончался рано или поздно. Как говорил Бальзак (хочется ему приписать), что если каждую историю достаточно длить — то она кончается понятно чем.

Читал рецензию^*) на учебник Кошанского. С удивлением узнал, что неистовый Виссарион Белинский в одночасье сокрушил риторику и уничтожил как класс. Вот уж действительно — благими намерениями… Но тем не менее Пушкина учил Кошанский, а не Белинский.

Примечание к тексту:

^*) В.Г. Белинский. Общая риторика Н.Ф. Кошанского (Рецензия).

«О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух, и опыт — сын ошибок трудных, и гений — парадоксов друг…» Про Сергея Петровича Капицу, точнее, про мою с ним историю знакомства вообще интересно. «И случай — Бог-изобретатель». Впервые я увидел его на Физтехе на первой лекции по общей физике. А вот чтобы коньяк в общей компании пригубить вместе с Сергеем Петровичем — понадобилось без малого тридцать лет. И уж точно случай был путеводной звездой. Вот уж действительно: пути Господни неисповедимы. Дальше подойдет строчка: «Да будет так», что в переводе с русского означает «Let it be» — с известной песни Биттлз. Почему-то про случай, который Бог, Сергей Петрович всегда умалчивал. И я понимаю, почему. Он смотрит на меня, а я на него — и я вижу, что на меня смотрит глазами Капицы все умудренное Человечество, включая Российский флот после русско-японской войны, который академик Крылов заново создавал, и всех полярников Антарктиды — от брата Андрея Петровича; а также Оксфорд, где родился Сергей Петрович, Кембридж, Резерфорд, Кусто и все-все-все — до Винни-Пуха Милнза и самого Петра Леонидовича. Вот так непросто смотреть в глаза отдельно взятому человеку, а может ли быть вообще такой отдельно взятый человек? Быть или не быть в тени отца Гамлета?..

Поглядел двухчастевку фильма итальянского о творчестве и жизни Микеланджело (1475–1564). Почитал его сонеты в переводе Эфроса. В 16 веке расцвел протестантизм. Главные идеологи новой религии Лютер и Кальвин побывали в Италии. Противоборство католицизма и протестантизма раскололо Европу. Протестантизм сосредоточился в островном государстве — Англии. Все мало-мальски заметные фигуры литераторов и мастеров мнемоники (Бруно) были под подозрением как шпионы то ли Папы, то ли протестантской церкви. Гений Шекспира расцвел где-то через 100 лет после гения Микеланджело.

Можно устроить следующую провокацию. Театр Глобус — протестантский ответ на Собор Святого Петра, сонеты Шекспира — переделанные сонеты Микеланджело. Все шекспировское драматическое творчество — взывание бесов на католичество. Нет ни одной библейской темы. Только протестантские доказательства и вызывание духов античности. Один Гамлет чего стоит. Литературовед Марина Литвинова всерьез считает, что за Шекспиром стояло творчество Фрэнсиса Бэкона и графа Ратленда Пятого. Вполне вероятно, что они выполняли наказ протестантской церкви. Театр — это тоже античное искусство. В Италии после Дантовского шедевра ничего такого театрального я не припомню.

Вот есть же Иерусалим и Новый Иерусалим, возведенный патриархом Тихоном (если не путаю). Когда католичество получило такой импульс возвеличивания, как результат творчества ваятелей Возрождения, а потом произошел раскол Церкви, православие было сбоку, но Иван Грозный переписывался с королевой Елизаветой (опять, если не путаю). И это опять времена Шекспира. Возможно, морганатическое слияние Англии и России не произошло по причине религиозного противостояния. Если бы протестантизм объединился с православием — мир был бы другим.

То есть, творчество Шекспира с компанией было инициировано как ответ на вызов мастеров Возрождения. Но ответ чисто литературного плана. Считалось же, что художники и скульпторы — это грубые ремесленники, а вот поэты - совсем другое дело, это высокий штиль. Тогда следующий шаг — это закрепление рукотворных успехов мастеров Возрождения в литературном творчестве не благодаря, а вопреки. Протестант — публично доказывающий. И в одном враждебном, а по сути дружественном лагере (возможно с тех пор врагами стали дорожить больше, чем друзьями, но, наверное, это все-таки идет от Древнего Рима) оказались мастера кисти и резца Микеланджело, Рафаэль, Леонардо против Бекона, Шекспира, Ратленда и иже с ними — мастеров слова и памяти.

Мне кажется — красиво. А Вы как думаете?

Краем глаза поглядел «Манифест сюрреализма» Бретона. Еще прикрепил к Бретону откровения Сальвадора Дали — не помню откуда. Дали действительно был в курсе научных подвижек. Был дружен с Рене Томом и, как считается, на последней картине была изображена катастрофа «Ласточкин хвост»^*) вместе с усами Дали в виде акустических щелей виолончели. Дали поругался с Бретоном еще в самом начале движения сюр. С Рождеством!

Примечание к тексту:

^*) Теория катастроф — раздел математики, включающий в себя теорию бифуркаций дифференциальных уравнений (динамических систем) и теорию особенностей гладких отображений. Ласточкин хвост (поверхность) — нерегулярная поверхность в трёхмерном пространстве. Термины «катастрофа» и «теория катастроф» были введены Рене Томом и Кристофером Зиманом в конце 1960-х — начале 1970-х годов («катастрофа» в данном контексте означает резкое качественное изменение объекта при плавном количественном изменении параметров, от которых он зависит).
Картину «Ласточкин хвост», представляющую собой простую каллиграфическую композицию на светлом фоне, Дали написал в 1983 году. На этой картине можно видеть также кубическую параболу, знаки интеграла и фрагменты музыкальных инструментов.

(Примечания к тексту Марии О.)

«И образы скользят…»

Я — глаз, лишенный век. Я брошено на землю,
Чтоб этот мир дробить и отражать…
И образы скользят. Я чувствую, я внемлю,
Но не могу в себе их задержать…

И комната во мне. И капает вода.
И тени движутся, отходят, вырастая.
И тикают часы, и капает вода,
Один вопрос другим всегда перебивая…

После того как Андрей попытался «поверить алгеброй гармонию» — не в сальериевском смысле, а в поисках единственного смысла — в слове, в знаке, в зеркальном отражении (ведь именно в «Зеркале» Максимилиана Волошина нашлось название для девятой части записок), захотелось прибегнуть к «групповым операциям» ради возникновения созвучий, подобных музыкальным, из «разных полотен».

Третьим собеседником и комментатором будет сегодня писатель из Израиля Александр Любинский, которому я всегда с удовольствием предоставляю место в «Хижине литераторов».

«Про тропы я заговорил, потому что по-прежнему ношусь с идеей, что смысл можно «кодировать» в стиле. Когда ни про что, ни про кого, а как написано и имеет главное значение» (Андрей Рождественский).

Напомним, что «троп — это слово или выражение, употребляемое в переносном значении для создания художественного образа и достижения большей выразительности. Ни одно художественное произведение не обходится без тропов. Художественное слово — многозначное; писатель создает образы, играя значениями и сочетаниями слов, используя окружение слова в тексте и его звучание, — все это составляет художественные возможности слова, которое является единственным инструментом писателя или поэта».

Александр Любинский:

«Эта тема проходит красной нитью через всю западную литературу, начиная с Флобера. Что важнее — как написано, или о чем? Начались пробы, как всегда, доходящие до крайностей, когда одним стилем пытались удержать внимание читателя на протяжении повести или даже романа. У многих великих писателей прошлого века — явный крен в сторону стиля. Но в конце концов оказалось, что проза — это не стихи, и читатель начинает позевывать, если на протяжение десятка страниц ничего не происходит. Оказалось, что проза жива не стилем, а сюжетом! Это знали Дефо и аббат Прево, Шекспир и молодой Гете, Пушкин и Лермонтов, но это поставила под сомненье «школа Флобера», а вслед за нею — Джойс, и Вульф, и Пруст… Поэтому, читая их, восклицаешь: как здорово написано! И одновременно задаешь вечный читательский вопрос, на который они не всегда знают ответ: а что там будет дальше, на следующей странице?
Сюжет прозы — ее душа. Именно он задает ритм произведения, его протяженность, завораживает и влечет... Сюжет «тропинок» — великие стили священных книг. Валери как-то сказал: «Дайте мне ручку и бумагу, и я напишу книгу Бытия». Длинный текст стилем «тропинок» создать нельзя, но несколько страниц вполне можно».

«… то есть сюжет можно не читать, он не то чтобы не определен, а он, как и смерть главного героя, становится не больно-то важен…» (Андрей Рождественский).

«Как тогда, так и теперь главное ощущение художника — чувство пограничности, рубежа», — пишет Александр Любинский в эссе «В будущем году — в Александрии!» (книга «На перекрестье»), упоминая первые века нашей эры. А еще он говорит о попытках Элиота и Джойса «художественным воссозданием мозаичности восприятия современного человека преодолеть ее». А дальше о том, что «точно так же, как перестает существовать мировая история в качестве значимого временного движения, и история отдельного человека, представленная в художественном произведении, уже не являет себя как осмысленное целое: исчезает фабула, судьба. А если она и явлена, то только для того, чтобы продемонстрировать свою полную несостоятельность».

«Мир заново воссоздается ежесекундно. В мире наиболее важны именно те вещи, существование которых недоказуемо и вообще маловероятно…» (Андрей Рождественский).

«Все наше так называемое понимание является лишь более или менее фантастическим комментарием к неизвестному тексту, тексту, который, быть может, непознаваем, но все же ощутим» (Ницше).

Другие эссе Андрея Рождественского из цикла «Записки из мансарды» можно прочитать в нашем журнале по ссылкам на его авторской странице.

Книги Александра Любинского (Израиль) изданы в России и Израиле. Он — автор прозы и эссеистики «Фабула», романов «Заповедная зона» и «Виноградники ночи», сборника эссе и культурологических статей «На перекрестье». На странице «Наши авторы» — ссылки на эссе, уже опубликованные у нас в журнале.

(Мария Ольшанская)