Несостоявшийся стриптиз под автоматами

Все с утра началось как-то не так. Сначала поняла, что не выспалась. После первого звонка будильника пыталась сообразить… «Утро доброе, или так себе?» Мелькнула мысль, что, похоже, второй вариант, но к интуиции не прислушалась и рискнула после второго звонка все-таки встать. А вот надо было прислушаться, выключить будильник, повернуться на другой бок и поспать еще часиков несколько.

От радости, что хозяйка встала и сейчас будет завтрак, кошка решила исполнить благодарственный танец белых лебедей прямо на обеденном столе, но с батманами и реверансом у нее что-то не задалось, поэтому поклониться до пола вдребезги решила ваза с цветами, стоящая там же и задетая ее хвостом. Пока я ловила вазу, убежал кофе в турке. Пришлось мыть не только пол, но и плиту, а потом опять варить кофе. Затем на крыльце, решив, видимо, мне отомстить, под ноги кинулась моя хвостатая балерина, обиженная за танец, который я не оценила, и я под звуки ласкового фррр… в красивом полете грациозно вписалась в альпийскую горку у крыльца. Не успела подняться, как рядом нарисовался мой любимый сосед Егорыч, детищем которого было сие произведение дизайнерского искусства, с вопросом: «А ты зачем тут разлеглась с утра, вроде погода не для загара?» Буркнув под нос, что решила чуток еще вздремнуть под затянутым тучами небом, вернулась в дом переодеться. Присела перед дорогой на стул, постучала по дереву и двинулась к машине.

Затем, пока грузила сумку в багажник машины, на переднее сиденье запрыгнул мой пес, которого пришлось силой оттуда вытаскивать. Наверное, решил, что едем в лес на прогулку. Выехала за ворота и вспомнила, что забыла термос с бутербродами в дорогу, когда возвращалась сменить одежду. Снова пришлось вернуться. Опять присела на стул, постучала трижды по дереву и даже плюнула через левое плечо. Но что-то в ритуале перед дальней дорогой я все-таки перепутала или не до конца выполнила, или же по второму разу ритуал не сработал, как показали последующие события.

Даже еще в этот момент можно и нужно было вернуться, все маркеры говорили об этом. Но меня ждала подруга, с которой договорились прокатиться в Москву на выходных на запланированный шопинг. У нее как раз утром заканчивалась суточная смена в баре, и впереди было три выходных – на шопинг и на другой культурный отдых. С другой стороны, поездка была необходима, так как через три недели мы улетали с ней в отпуск на Кипр, а ехать с прошлогодним гардеробом не хотелось. Добравшись до базы, поняла, что у подруги ночка удалась. «Не выспалась», – подумала я, так как на лавочке около бара обнаружила уже знакомую кампанию, попивающую пиво, состоящую из ее начальника Петровича и остальных обязательных на таких кутежах его друзей из областного начальства. Причем, сидели они в белых сорочках и семейных трусах с рисунком из энциклопедии всей местной флоры. Находились при этом в состоянии стоящих друг за другом костяшек домино, когда одну чуть толкнешь, все остальные упадут следом тоже. Не задержаться, чтобы полюбоваться этим цветником, я, конечно, не смогла.

– Мальчики!» – с плохо скрываемой ухмылкой обратилась я к ним. – А чем это вы тут занимались ночью? Где брюки потеряли? Петрович! А ты вообще красава! На зеленом фоне белые ромашки… Вот сразу чувствуется рука заботливой жены… Главное, что тебе это очень даже к лицу, вернее, к усам.

Усы Петровича в пивной пене зашлись в хохоте, но тут подал голос начальник налоговой в букете из фиалок:

– Наташка! Ты, конечно, язва еще та, погоди, придешь ко мне с квартальным отчетом, я тебе этот цветник припомню. Мы с лавочки подняться не можем, а ты еще издеваешься. Нет чтобы друзей пожалеть. Не ценишь ты нашу любовь…

– А я чё, я ничё… – ответила я, согнувшись от хохота. – Я, можно сказать, впервые попала на демонстрацию продукции местного хлопчатобумажного комбината, стою тут и получаю огромное эстетическое удовольствие. Даже не представляю, какой из букетов мне приснится ночью в эротических снах.

Увидев, что квартет делает дружную попытку встать и типа отшлепать меня за острый язычок, рванула от греха подальше в бар к подруге.

То, что поездка, похоже, накрывается, поняла по ее лицу. Оказывается, сменщица-барменша на смену не вышла по причине ночных разборок с мужем-алкашом и бонусом в виде двух фингалов на лице, вторая уехала к кому-то на свадьбу в другой город, а до третьей никак дозвониться не получается. Отстоять вторые сутки без сна очень проблематично, да еще с таким контингентом, сидящим на лавочке, а было ясно, что загул букетов будет продолжен, ждут прибытия других друзей, судя по количеству килограммов замоченного на шашлыки мяса.

Приняли решение, что быстренько наводим порядок в баре, подбиваем остатки, она в подсобке ложится на 3-4 часика вздремнуть, а я караулю ее бар, все равно раньше обеда народ не будет подтягиваться на отдых, потом поеду домой. Сделав все, уселась за барной стойкой с электронной книжкой.

Часа через два в бар влетел всклокоченный и с выпученными глазами Петрович. «Что-то быстро протрезвел», – не успела подумать я, как он огорошил, что через час на базу приедет пообедать какая-то делегация из Москвы, мол, они проездом, кушать захотели вдали от глаз обывателей. Так по телефону сообщили. Короче, нужно их накормить, предварительно выгнав с базы всех посторонних, и даже мэрия не должна быть в курсе. На все про все минут 40 времени. «Наташка! Выручай!» – заорал Петрович.

– Вот так всегда. Почему, стоит мне появиться на твоей базе, так обязательно какая-нибудь катастрофа случается?

– А я тебе давно говорю – соглашайся на должность директора базы и все будет всегда окей, – пробурчали улыбающиеся усы в ромашку.

– Вот нафиг мне такая головная боль? У меня давно налаженный бизнес. А полюбоваться семейными трусами в цветочек я могу и в магазине.

Срочным порядком разбудила подругу, и мы с ней включили моторчик на максимальную скорость. Петровича одели в брюки и поварской прикид с колпаком набекрень. Видок у него был еще тот. Его поставили к мангалу и велели дышать в сторону. Остальную утреннюю флору с пивом отправили спать в баню. Короче, успели и столы накрыть, и со всеми закусками управиться буквально за 5 минут до прибытия тех, кто почему-то не захотел пообедать в каком-нибудь приличном ресторане в городе.

Первым к крыльцу подъехал микроавтобус с затемненными стеклами и из него упс… выскочили мужики в омоновском камуфляже, в масках и с автоматами. Несколько бойцов окружили бар, а трое рванули к нам.

– Ты точно нигде ничего не натворила, о чем я не знаю? – на всякий случай спросила я свою любимую ходячую катастрофу и меня начал разбирать смех, столь неуместный в данной ситуации.

– Да вроде нет, – прошептала подруга с округлившимися глазами.

– Тогда встань прямо, чтобы было видно сразу, что на нас нет поясов шахидок и положи руки на барную стойку, мол, гранат в руках тоже нет. Застегни рот на булавку и если скажут лечь навзничь, не оговаривай условия, не сопротивляйся, а падай молча. Не забудь, что падать надо на живот, а не на спину, а то с тебя станется, – захохотала я.

Двое забежавших бойцов кинулись проверять бар, включая подсобку, на неизвестно что, но под столами точно что-то проверяли, а третий занял позицию глаза в глаза прямо перед нами. Спасибо, что автомат на нас не направил.

Мой совет молчать, что бы не происходило, как всегда влетел подруге в одно ухо и его мгновенно унесло ветром из второго. На вопрос «Есть ли тут посторонние?» я честно ответила, что есть, но они в таком состоянии, что без посторонней помощи не то, что ходить и стоять, даже сидеть не могут. Короче, спят в бане.

– А почему вы нам не предлагаете лечь? – вдруг раздалось рядом.

У стоящего напротив воина поползли вверх брови в немом вопросе. «Такссс… похоже суточная усталость сказалась не только на ногах подружки, но и голову задела», – подумала я, – надо спасать ситуацию».

– Потому что наши защитники с уважением относятся к женщинам, к тому же у тебя юбка очень узкая, все равно не сможешь выполнить команду полностью.

– А как эту команду выполняют полностью? – продолжала задавать вопросы подруга.

– Лечь навзничь и раздвинуть ноги. Как бы ты это сделала в такой узкой юбке? – спросила я.

У гипнотизирующего нас автоматчика под глазами задвигались мимические морщинки от с трудом скрываемой ухмылки.

– Но я в принципе могла бы ее чуток приподнять для удобства, – с серьезным видом продолжила моя говорливая, глядя в веселые глаза воинственного кавалера.

– Ты бы еще шест для стриптиза попросила для удобства, а мальчики присели бы перекурить в ожидании его. Им же заняться больше нечем. За этим и приехали во всеоружии. Чтобы без долгих ухаживаний сразу за свадебным столом оказаться.

У нашего немого наблюдателя затряслись плечи, парень просто с трудом сдерживал ржание. Не знаю, что было бы дальше, до чего бы мы договорились, но проверка была закончена и вся троица отправилась на улицу. Правда, в дверях наш кавалер оглянулся с таким взглядом, что я поняла, еще бы чуток и я таки выдала бы ее в четвертый раз замуж.

За бойцами в бар зашли один в гражданском и остальные в погонах, младше генерала не было никого. С гражданского я не сводила взгляд, поскольку лицо его показалось мне очень знакомым. Долго мучилась, вспоминая, где я его могла видеть, но так и не вспомнила. Он подошел и попросил о помощи. Мол, у него очень болит горло, температура, а завтра ему проводить совещание. Мне понравился вежливый, тактичный дядечка, и я чем могла, тем помогла.

Делегация осталась всем очень довольна, долго нас благодарила, и не удивительно, что коньяк к столу подали самый лучший и в немалом количестве. После их отъезда выполз из бани наш цветник и продолжил загул, а я быстренько смылась домой.

Привокзальная популярность

Росла я с тремя братьями и была самой маленькой по возрасту. Старший брат Павел старше меня на 13 лет. Папа наш был военным и детей воспитывал по принципу, чтобы могли выжить в любой ситуации. Поэтому учил детей умению управлять любым транспортом, развести костер без подручных средств в лесу, добыть питьевой воды, охотиться без оружия на мелкого зверя, поймать рыбу соорудить шалаш, построить плот и т.д. Мне как девочке спуску не давали. Я настолько привыкла находиться в мужской компании, что таскалась за братьями и на хоккей, и на футбол. В школе дружила в основном с мальчишками, занималась спортом, рвалась параллельно то в секцию спидвея, то парашютистов. Папа не успевал меня за шкирку из всех опасных ситуаций выдергивать, куда меня обязательно заносило.

Но наступил момент, когда и он понял, что растет все-таки девочка, и, правда с трудом, но согласился с доводами мамы и бабушки, что правильнее будет прививать навыки все-таки женские, а то непонятно что растет. Ну тут уже мама с бабушкой решили оторваться по полной, нагнать то, что было упущено. Бабушка, та вообще решила воспитать из меня институтку царских времен. Экспериментировали надо мной как хотели, применяли свои педагогические приемы обе. Учили, как правильно садиться на стул, и что если сидишь, то колени должны быть вместе, как пользоваться приборами, как держать спину, короче, полному набору правил поведения для великосветской дамы. Меня, правда, никто не спрашивал, хочу ли я в эти светские дамы, тем более в великие. Честно надо признаться, кое-что им удалось, так как со временем отец начал меня брать на кое-какие встречи с иностранцами, в том смысле, что за мое поведение ему было уже не стыдно – так сказать, соответствовала уровню…

Правда, папуля потом решил отказаться от такой практики, потому что иностранные знакомые стали рассматривать меня почему-то как потенциальную невесту. Но надо было знать моего отца, для которого отдать дочь замуж за границу – это предать Родину. Поэтому на семейном совете он выдал, что я туда попаду только через его труп. А я очень любила его и первая радостно согласилась, что, во-первых, хочу видеть папу живым, во-вторых, отдавать меня никуда не надо, я вообще замуж не хочу. Свобода мне дороже.

Справедливости ради надо заметить, что все женщины в нашем роду всегда выглядели намного моложе своих лет и созревали мозгами, видимо, позже. В моем случае это вообще как-то особенно радикально проявилось. К 10-му классу я еще не понимала, как можно лечь в постель с чужим мужчиной. А так как дружила в основном с мальчиками, то интимные перешептывания в кругу девочек меня не особо интересовали. Причем, мама с папой и уже женатые братья в качестве примера в этой логической цепочке моих рассуждений почему-то не участвовали. Что это двойные стандарты, мне тогда в голову не приходило. Короче, мне самой все эти приемы были жутко не по душе. Очень хотелось побыстрее снять туфли и куда-нибудь рвануть босиком. Хотя один заинтересовавшийся мною итальянчик очень был даже ничего…

В результате воспитательных экспериментов родителей выросла какая-то взрывоопасная смесь пацанки-хулиганки, которая мечтала о мотоциклах и о бесконечной дороге, но с навыками жеманной институтки. Какая из них проснется поутру, было загадкой не только для всей семьи, но и для меня. И только покойный муж сумел разглядеть, разобраться, что это всего лишь защита от внешнего мира и чужим знать не обязательно, какая настоящая за всем этим прячется на самом деле.

Так случилось, что после 9-го класса я поехала на юг со старшим братом на недельку отдохнуть по причине, что его жену не сразу отпустили в отпуск, а путевка была на двоих. Поэтому решили, что на недельку еду я, потом меня мама с папой забирают в Сочи на вокзале, куда Пашка обязан был меня привезти, а он сам далее встречает жену и продолжает отдых уже с ней.

Брату на тот момент было 29 лет, мне 16, соответственно, сидеть в номере он не планировал. А так как отец строго настрого приказал смотреть в оба глаза за малявкой, то есть за мной, то во всех кутежах брата с соседствующей кампанией молодежи я была непременным участником, что меня не могло не радовать – в кои-то веки вырваться из-под родительского контроля. Ешь, когда и что хочешь, спишь, когда и сколько хочешь. Не жизнь, а мечта. Посягательств на мою девственность априори не могло быть, за этим братишка следил так строго, что любому глотку перегрыз бы за меня. А я вообще была слишком далека в мыслях от этого.

Подошло время передать меня на попечение родителей, и брат загрузился вместе со мной в проходящий мимо поезд. До Сочи времени было около трех часов езды, поезд останавливался на каждой стоянке, и мы из-за большого недосыпа и кутежа погрузились в сон, дабы наши физиономии приобрели вполне нормальный вид перед родителями и скрыли не совсем здоровый образ жизни в эту неделю.

Когда поезд прибыл в Сочи, молоденькая и неопытная проводница про нас просто-напросто забыла, не проверила последнее купе и вспомнила, когда поезд снова начал трогаться. В окне мы увидели мечущихся по перрону родителей. Понимая, что времени не остается, и мы вместе с поездом можем уехать в неизвестном направлении, брат открыл окно и махнул родителям, показывая, где мы находимся. Подбежавший первым отец крикнул, чтобы вещи выбрасывали через окно, что брат послушно и сделал. Оставалось чуток времени добежать до тамбура и выпрыгнуть на ходу на перрон.

Но тут случилось одно НО… Брат так увлекся этим делом и не обратил внимание, что спортивный костюм, в котором я спала, я уже сняла и он благополучно приземлился на Сочинском вокзале вместе с моими шортами и футболкой, которые я планировала надеть, а я осталась в одном нижнем белье. Ну ладно бы в купальнике, для пляжного вокзала это вполне могло сойти, но в одном нижнем белье выпрыгнуть на перрон Сочи – это было никак невозможно. На секунду я представила реакцию отца и решила, что лучше я уеду в неизвестном направлении. По крайней мере, это был шанс остаться живой и не уронить честь семьи.

Поезд, хоть и медленно, но продолжал двигаться, понемногу набирая скорость, проводница визжала, что ее уволят за такое безобразие, мол, пожалейте ее и уматывайте отсюда… «Меня бы кто-нибудь пожалел. Мне сейчас это более чем кому-нибудь нужно», – подумала я.

Решение пришло в голову неожиданное. Глянув на растерявшегося брата Пашку, который получился в нашей семье вполне себе крупным дядечкой, ростом 190, весом давно уже за 80 кг, да еще спортивные штаны на нем были с виду на пару размеров больше, я заорала: «Снимай быстрее штаны, иначе не успеешь стать отцом, а мне не посчастливиться нянчится с племянниками. Наш папа-полковник расстреляет нас прямо на перроне, дабы избежать позора!»

Мои аргументы оказались настолько убедительными, что Пашка впервые послушно выполнил просьбу сестры-малявки и остался в купальных плавках и футболке. А я нырнула в его штаны, как в костюм аквалангиста. Расчеты мои оказались верными, поскольку у меня даже получилось свои 164 см спрятать в его штанах вместе с руками до горла, держась за резинку изнутри в районе шеи. Получился эдакий космический болванчик без рук, но с ошалевшими от собственной смелости глазами.

И вот в таком виде наша парочка – молодой парень без штанов с не пойми кем и не пойми в чем впридачу – предстала на уже опустевшем от приехавших пассажиров перроне ж/д вокзала города Сочи. Можно сказать, Третьяковская Галерея с картиной Репина «Не ждали» прибыла точно по адресу. Так что «Встречайте гости дорогие и не стесняйтесь на аплодисменты».

Увидев наше явление народу, папа замер, остановившись на бегу, а мама присела около нашей сумки, в которую собирала на перроне по ходу поезда выброшенные из окна вещи. По ее лицу я поняла, что она ждет реакции отца, хотя сама с трудом подавляла смех, видимо вид у нас был потрясающий по всем маркерам, даже по маминым. Мне стало ясно, что мама на нашей стороне. Оставалось дождаться приговора отцовского трибунала.

Пока к нам приближался отец, мы с братом успели перекинуться парой слов о том, что нас может ожидать:

– Как думаешь? Обойдемся только подзатыльниками или ремень, несмотря на присутствие посторонних, нам все-таки светит? – спросила я брата.

– Не, думаю, не решится. У него эти брюки без ремня спадают. Не рискнет остаться без штанов, как мы с тобой. Так что держим оборону. Ежели что, прячься за спиной, а потом беги в женский туалет. Весь удар возьму на себя.

Вот с чем мне повезло в жизни, так это с наличием у меня трех братишек, с которыми мы были не разлей вода, несмотря на разницу в возрасте. Хотя в детстве и дрались много, но всегда горой и дружно плечом к плечу стояли друг за друга против чужих. Папа в данной ситуации был пока на другой стороне баррикад, мы так думали. Увы и ах…

Подошедшая гроза нашей семьи не успел ничего еще сказать, как брат опередил его словами:

– Батя! Малявка ни в чем не виновата. Клянусь. Если что, то виноват я один, хотя я тоже не виноват, просто так вышло. Можешь весь свой гнев излить на меня, я стерплю.

Во время этой героической тирады в мою защиту Пашка одной рукой задвигал меня себе за спину на всякий случай. А так как из-за его внушительных размеров спины мне вообще ничего не было видно, то пришлось подглядывать за реакцией папы из-под Пашкиной подмышки. В смысле, пора бежать или можно обождать еще.

Отец парировал своим строгим командирским тоном, правда, с трудом пряча улыбку, что никогда не поверит, что этот лупоглазый чертенок вообще не при чем, но, мол, разборки оставим на потом, и дал приказ срочно переместиться в район туалета в другом конце перрона, чтобы переодеться. Мы облегченно вздохнули, что семейный повелитель гроз дал нам время еще пожить, и послушно приступили к выполнению приказа, практически чеканя шаг.

Оставалась малость – пройти по пустому перрону на глазах скучающей и ожидающей поездов публики, ютившейся у стен вокзала. Скучающая публика, надо сказать, была по большей части молодая, возрастная сидела внутри вокзала. Почему-то вовремя вспомнилось святое бабушкино правило, которое она монотонно часами вкладывала в мою голову, заставляя стоять у стенки, дабы тело на всю жизнь запомнило правильную осанку: «В любой ситуации держать спину прямо и идти даже сквозь строй неприятелей красиво, ибо позвоночник – самая главная надежная опора в жизни человека, поскольку всегда поддержит и никогда не предаст».

Подправив осанку в память о бабушкиной стенке, тряхнув шевелюрой до пояса и гордо подняв голову, я приступила к шествию по перрону сквозь стену Сочинского позора в сторону женского туалета. Так как Пашка из лучших побуждений нацепил мне на нос свои солнцезащитные очки, которые были мне не по размеру, то они постоянно сползали на кончик носа. Поправлять их руками не было никакой возможности в виду пребывания их под штанами. Голову пришлось задрать очень высоко, дабы удерживать их хотя бы на носу, поэтому асфальта под ногами я просто не видела. «Только бы не споткнуться и не упасть, чтобы штаны с шеи не свалились. Вот это будет полный комплект неприятностей. Тогда вылезу из штанов и пойду в нижнем белье всем назло, все равно терять уже будет нечего. Может у меня такой белоснежный купальник? Пускай гадают», – мелькнула мысль в голове.

Правда, тут произошло то, чего не ожидал никто. Ко мне пришла настоящая слава. Нежданно и в самый неподходящий для этого момент. Начали раздаваться сначала редкие, одиночные, а потом все возрастающие по количеству аплодисменты молодых людей мужского пола. Я сначала не сообразила, кому они были предназначены, но скосив один глаз, поняла, что это не нам с Пашкой вдвоем, а именно мне – это и была та самая итоговая вишенка на торте для законченности моего приключения. Шла я, краснея и бледнея одновременно, если такое вообще было возможно одновременно, под оглушительные аплодисменты. Город Сочи после этого я вообще возненавидела, хотя он был не виноват, но до туалета не подавала виду.

После женского туалета сквозь небольшую толпу из нескольких молодых людей, жаждущих срочного знакомства с такой юморной фурией, меня протащил брат, быстро передал в руки отцу, тот поволок меня к машине, практически зашвырнул меня на заднее сидение и молча отвез в гостиницу. Там я послушно и не прекословя выполнила следующий приказ «Срочно спать». Родители разговаривать со мной, видимо, не хотели, что было не удивительно.

Через некоторое время, решив, что я уже уснула, мама с папой начали шептаться обо мне. Ну конечно, я ушко свое навострила по самое не могу. Любопытно же, как они мне косточки будут перемывать и что мне ждать по приезду домой.

– Вот ты можешь мне объяснить, как такое произведение нашей любви у нас получилось? Это же черт знает что уродилось. Что мы сделали не так? – прошептал отец.

– А я знаю, что именно мы сделали не так, – тихо захихикала мама. – Это все твоя Камасутра виновата. Классика, видите ли, ему надоела в зачатии детей. Решил советами Камасутры воспользоваться? Вот и получил чертенка на голову себе. Теперь карауль, где она хвостом засветится в следующий раз. Это все твое воспитание. Нечего было девчонку гонять вместе с сыновьями и учить выживать в любой ситуации в лесу. Зачем это девочке уметь было нужно? Ей из-за тебя даже куклы были не интересны. Теперь носишься за ней по всей стране, караулишь ее от напастей. А она их притягивает магнитом каким-то, они строем просто хвостом за ней вышагивают, – сказала мама.

– Караулю, потому что она, можно сказать, алмаз, вершина в моей коллекции произведений искусства, которую мы с тобой ночами наваяли. Боюсь потерять. Тем не менее, мое воспитание дало хорошие плоды. Ты видела, как она из, казалось бы, безнадежной ситуации вывернулась, запрыгнув в Пашкины штаны? Я бы не сообразил. Головенка у нашего чертенка работает что надо, просто горжусь дочей, но виду не подаю. А что толку от вашего с бабушкой воспитания? – в ответ саркастически хохотнул отец.

– Как это что толку? Ты видел, как она красиво шла по перрону? Наша с бабушкой школа. Спинка прямая, осанка правильная. Краснела, бледнела, но шла. Все правила наши усвоила на пять с плюсом. Жаль, бабушка-покойница не видела этого, была бы довольна. Вот только что будем делать с ней дальше? Это она пока еще не понимает ничего. А как девушкой окончательно расцветет, караул из автоматчиков рядом выставлять будешь для сопровождения или сам до старости лет на поводке водить будешь?

– Нет, я уже придумал. Надо будет отдать ее замуж за мужика постарше лет на …надцать. Ровесник ее точно за хвост не удержит, не справится. Тут авторитетный мужик нужен. На сторону смотреть ему точно будет некогда. Весельем с чудесами и сюрпризами дом наполнится полностью. Скучно с ней не будет. А главное, я ему сам объясню, что закрывать клетку, лишать свободы ее ни в коем случае нельзя. Сбежит 100-процентно точно. Дверь надо держать открытой, только тогда удержать сможет.

– Ну вот, снова отдать меня куда-то планируют, меня не спросив. Закончу школу и обязательно буду поступать в другом городе, подальше от родителей, а то и правда отдадут в неизвестные руки. Замуж я вообще не хочу, сбегу. Ладно, об этом потом подумаю. Надо сначала выяснить, в чем виновата эта тетя со странным именем Камасутра? Почему я в кругу знакомых родителей ее ни разу не видела? И что она им насоветовала не классического, что я получилась какая-то не такая как все? Родители точно не расскажут. Придется пытать Пашку. Может он что знает? Главное, что когда соберутся мне родить племянников, не пользовались ее советами. Зачем еще и им страдать, как я – в результате их экспериментов? – ворочаясь в постели, размышляла я.

В конце размышлений меня ласково обнял мой самый близкий друг Морфей и я с удовольствием отдалась в его надежные и верные руки.

Ни родители, ни я тогда еще не знали, что мечта папы все-таки осуществится уже через три года, и меня, 19-летнюю девчонку в прямом смысле принесет течением реки в руки 35-летнего молодого мужчины. Даже природа в тот момент будет на стороне судьбы. Ну по-другому с моей везучестью я познакомиться с будущим мужем, конечно, не могла. Это же только я могла одна ночью отправится купаться голышом на речку, не справиться с течением реки, и меня принесло прямо в руки купающемуся тоже обнажённым одинокому мужику. Который почему-то очень обрадовался неожиданно приплывшей ночной обнаженной ондатре. Вот уж воистину – несло меня течение к тому, кто был подарен мне судьбой, да еще на 16 лет старше… Но об этом, возможно, в следующий раз.

Уже много позже я пойму, как отец был все-таки прав, желая мне такого взрослого и все понимающего мужа.

Девушка с кошкой – работа художника Келвина Лея

На странице «Наши авторы» в разделе «А мне остаются следы на песке…» мы оставляем второй след нашего нового автора Натальи Смоленской в надежде на продолжение цикла.

«Женские истории» (часть первая) читаем на этой странице.

Мария Ольшанская