Представляем нового автора
У меня в Дании хорошая знакомая, Саша Болтасёва, работает — самый молодой датский профессор, она закончила физтех лет семь-восемь назад и сразу же уехала учиться в аспирантуру в Данию, где быстро защитила кандидатскую диссертацию. Сейчас она преподает в Университете и занимается исследованиями. В прошлом году она получила престижную датскую премию для молодых специалистов, по значимости как наша премия Ленинского комсомола. В Интернете были фотографии, где принцесса Дании ей эту премию вручает. Сашенька — современный аналог Софьи Ковалевской, и хочу сказать, что она не только хороший ученый, но и пером владеет. Она мне прислала несколько своих стихов про любовь. Что ты, Мария, об этом думаешь? Можем ли мы это — стихи, судьбу и т.д. как-то использовать, например, в твоем эссе о Софье Ковалевской? Это не к спеху. Просто хочу услышать твое отношение.
Борис Лукьянчук, июль 2008 г.
Из книги Бориса Кузнецова «Путешествия через эпохи. Мемуары графа Калиостро и записи его бесед с Аристотелем, Данте, Пушкиным, Эйнштейном и многими другими современниками», глава «Поэзия познания»:
«Индивидуальные процессы не полностью определены непрерывной цепью причин и следствий. Сама эта цепь меняет направление в зависимости от индивидуальных событий. И если в данной точке в данное мгновение бесконечно малый элемент бытия отходит от цепи так, как это делают атомы Эпикура, то весь вопрос состоит в том, воплощает ли такой отход назревший поворот процесса, включающего это мгновение и эту точку».
Это моя растерянная и смущенная реакция на некогда пропущенное письмо Бориса Лукьянчука. В свое оправдание я могу только сказать, что детерминантой (причиной, определяющей возникновение явления) — в данном случае, острого желания привлечь на Остров новых авторов — послужило то обстоятельство, что назрел, видимо, переход от строго детерминированного процесса становления нашего журнала, с его причинной обусловленностью всех этапов, к свободно выраженной воле атома Эпикура, то есть, меня, которую больше не преследует страх, что та или иная страница вдруг не откроется из-за какой-то пустячной ошибки.
И еще одна цитата из книги историка науки Бориса Кузнецова:
«… Те, кто не чувствует в любви Ромео и Джульетты той же страсти, которой пронизана трагедия датского принца, далеки и от поэзии, и от познания, и от любви. Познание — это реализация свободы. Мыслитель переходит от одной логике к другой, и такой переход не может быть подчинен логике. Для него нужна страсть. Любовь делает свой объект единственным, не равным никакому другому, тем самым отказывается от логики, и в таком отказе и состоит поэзия любви. Поэтому поэзия, которая не хочет или не может выразить страсть к познанию и преобразованию логики мира, не может выразить и любовь».
Изложив суть вопроса в не свойственной мне терминологии, я с удовольствием предоставляю нашим читателям небольшую подборку стихотворений молодого ученого и тонко чувствующего поэта-лирика Александры Болтасёвой.
Мария Ольшанская, май 2010 г.
«Вначале я думал что-то вроде интервью сделать, а потом попросил, чтобы Сашенька сама о себе немного рассказала, но не так, как в биографии для отдела кадров, а с юмором, и чтобы больше не на науку, а на любовь напирала. Сашенька надолго задумалась, а потом прислала мне свою биографию, которую я назвал «Девушка и Любовь» (Борис Лукьянчук).
Моя Вселенная
Кто сказал, что в моей Вселенной Места нет Параллельному миру? Я поменяла на город Ангелов Свою земную квартиру. Вселенная-Жизнь. А вот — Вселенная-Чудо. Помнишь, как мы с тобой появились оттуда? Мы рождены яркой вспышкой Сверхновой — К неистовой встрече друг с другом готовы. Видишь, как свет звезды дрожит от страсти, Разрывая желаньем планеты на части? На той звезде — мне гореть, Дождаться тебя — и умереть. Жаркой кометой меня коснись — Всем своим миром во мне растворись. Падать с тобою в пьянящую Бездну С момента рожденья — и до того, как исчезну.
* * *
Проснись до сверканья Рожденного дня — Как жаль, что будить Тебя буду не я. Не мне улыбнешься, Не я обниму. «Скучала», — скажу Не тебе, а ему. Коснусь твоих губ Не своею рукой. Чужая? — ты помнишь Меня не такой… Желанье и страсть Изогнутся дугой — Но падаешь в бездну Не ты, а другой. Закрою глаза — На тебя посмотреть. Мне сладко и горько Тобою болеть.
* * *
Скрутило будни Тугой веревкой, На крохи счастья Смотрю воровкой. Обрывки судеб Горят в камине, Ласкаясь пеплом К иссохшей глине. Запястье давит Бечевки узел, Впервые шаг мой Нелеп и грузен. Взовьется пламя Шифоном рваным, Целуя старым Поленьям раны. Дотлеет ночи Немая мука. Протянет к небу Старуха руки.
Гадалка
Мысли и краски Пылают огнем, Долго ль, шепчу, С ним мы будем вдвоем? Ночью гадаю Сквозь синий топаз: Зов и сиянье Русалочьих глаз, Волны, корабль, Томленье и зной, Ночь зацелована Бледной луной, Жаркие танцы, Вино, звон монет, Шаль на песке, Это твой силуэт? Нет, лучше тушью Виденья залить — И о прощении Бога молить.
Красной гуашью Раскрашу четверг, Ярче, чем кровь И кораллы — поверь! Влажные губы Кусаю и мну, Кисти творят Ворожбы пелену.
* * *
По разные стороны Земли Смеясь, нас боги судеб развели. В начало — и в конец страницы, Рукой подать — а не соединиться. Рукой подать — а не услышать стон… Несет молитву колокольный звон, И тихо шелестит, в мольбе, листва, И замирают, онемев, слова В морщинах губ, сжигающе сухих — И от безмолвия становятся глухи… И тишина. Лишь соловей один Вплетает грусть в дрожанье осин. К теплу седых берез прижмусь щекой, Касаясь ран морщинистых рукой — Где до сих пор слезы далекой след Несет тоску сквозь вереницу лет.
